Обе пилюли были проглочены одновременно. В первые несколько секунд никаких ощущений не последовало. Но затем внизу живота будто вспыхнул и разорвался огненный шар. В слезящихся глазах потемнело от нестерпимой боли. Голова закружилась, и всё вокруг растворилось в чёрно-огненных кругах. Сфагам не чувствовал, как повалился на землю рядом с Велвиртом и как Канкнурт вместе с силящимся ему помочь Олкрином усаживали его в особую мудрёную позу. Не слышал он наставлений, которые гонитель бесов давал его верному ученику. Он чувствовал лишь то, что летит сквозь чёрную бездну, стараясь за что-нибудь ухватиться. Но ухватиться было не за что, и полёт вниз продолжался. Вскоре, однако, тело стало невесомым, и из безразмерной глухой черноты тяжким и горьким валом накатилась тревога, перешедшая в тоску и безысходное отчаяние. Сфагам ощущал, что его тело осталось где-то недосягаемо далеко — оно было как далёкий покинутый дом, в котором сама по себе ещё течёт обычная правильная жизнь, но войти в который уже никогда не доведётся. Ничто не сравнимо было с этой космической болью осиротевшей души, предоставленной самой себе во мраке полного одиночества. Не было ни времени, ни пространства, а только бесконечное переживание боли. Но затем вдалеке забрезжил слабый огонёк. Он становился всё ярче, превращаясь в широкое круглое окно яркого и холодного неземного света. Тьма и боль отступили, и свет заполнил всё вокруг. Сквозь снопы лучезарного холода стали медленно проступать очертания пейзажа. Свет не только обволакивал, но и пронизывал остроконечные выступы скал, стволы и кроны деревьев и даже воду в журчащем среди камней ручье. Казалось, что потоки колких белых лучей, проходя сквозь вещество, рассыпаются на сотни тысяч мельчайших гранул, которые, перетекая и пульсируя, слегка окрашиваются сизым и голубоватым цветом ледяной изморози.
В этом мире не было того плавного и непрерывного течения ощущений, в котором пребывает человек в обычной жизни. Это скорее напоминало сон, где одно состояние, данное в неразрывно слитном пучке ощущений, внезапно переходит в другое. Только здесь всё было несказанно ярче, острее и подлиннее, чем в любом сне. Сфагам уже шёл по этому сказочному, пронизанному светом пейзажу, не чувствуя под ногами земли, когда откуда-то сверху неожиданно появился Канкнурт. Его синий кафтан с серебряными лентами теперь, развиваясь в потоках светового ветра, сиял ещё ослепительнее.
