Хилтон Кортин вел ее за руку по скользкому паркету, с такой легкостью и грациозностью лавируя среди гостей, какие трудно было подозревать в этом высоком мужчине.
Сильвия уже стала достаточно взрослой женщиной, чтобы распознать огонь в горящих глазах Хилтона. Вне всякого сомнения, она вызвала в нем интерес. Он больше не считал ее ребенком. Теперь все будет по-другому. Не пройдет и получаса, как он захочет ее поцеловать.
Она улыбнулась ему очаровательной улыбкой и посмотрела на белый шрам, рассекавший его левую бровь.
— О Господи, мистер Кортин! — воскликнула она.
— Зовите меня Хилтон, дорогая. В чем дело?
— Ваша бровь. Вы получили этот шрам в тот день, когда спасли меня на причале в Новом Орлеане?
Облизав губы, она стала ждать от него ответа, который, ей казалось, должен был прозвучать примерно, так: «Это ваша метка на мне, мисс Фэрмонт» или: «Я боготворю этот шрам. Он напоминает мне о вас».
Именно так сказал бы Рэндольф. Или Билл Грейлорд. Или Джейк Робардс. И даже Томми Мейсон, Да и еще с десяток джентльменов, которые ухаживали за ней.
— У меня множество таких шрамов, — ответил Хилтон с ленивой улыбкой, играя ее изумрудным кольцом.
— Это мероприятие важно для вас, потому что вы обеспокоены судьбой техасцев, мистер Кор… Хилтон? — спросила Сильвия, стараясь скрыть разочарование.
— Да. — Лицо Хилтона стало серьезным: он подумал о своем друге Крисе Кемпбелле, который готов пожертвовать жизнью, лишь бы одержать победу над мексиканцами.
— Я тоже хочу помочь техасцам.
На лице Хилтона снова появилась улыбка.
— Ваши родители здесь?
— Нет. Моя мама больна…
Хилтон облегченно вздохнул. Он с удовольствием смотрел на сиреневый бархат, виднеющуюся из-под платья нижнюю юбку, вдыхал аромат жасмина и наслаждался веселой девичьей болтовней.
Они не замечали никого вокруг и смотрели только друг на друга. Сильвия без умолку болтала, а околдованный ею Хилтон кивал, улыбался, позволяя ее чарам прочно укрепиться в его сердце. «Я так скучаю по „Ривербенду“, что хоть плачь… Что? Нет-нет, я пока не нашла сокровища, но наступит день…»
Сильвия продолжала болтать, стараясь очаровать Хилтона. И именно по этой причине она ни словом не обмолвилась о Рэндольфе Бакстере и умолчала о том, что скоро состоится ее помолвка.
Хилтон говорил мало, но его горящий взгляд притягивал Сильвию, и ее бросало то в жар, то в холод. Она торжествовала победу и была абсолютно уверена в том, что после окончания танца он не выпустит ее из своих объятий. Но он всего лишь сказал:
