— Ладно, ладно. Можете не торопиться.
В следующее мгновение он уже снова спал.
Шелби прекрасно понимала, что Джеф страшно на нее рассердится, но она больше не могла ждать. Ожидание было участью женщины, и оно просто сводило ее с ума, даже когда она была еще ребенком, и в Дэдвуде случался пожар или еще какое-нибудь происшествие, а ее отец или Байрон не разрешали ей поехать с ними, повторяя эти ненавистные слова:
— Ты девочка, Шел. Ты должна оставаться дома, в безопасности.
Застегнув непромокаемый плащ, обмотав шею и рот вязаными шарфами и завязав еще один поверх шляпы, чтобы ее не унесло ветром, Шелби натянула перчатки и вышла из дома.
Ветер усилился, он так задувал, что трудно было что-либо разглядеть. Бродяжка тихонько заржала, завидев свою хозяйку. Пони был еще не расседлан, так как Шелби не собиралась задерживаться дома, и теперь на седле лежал снег, и лошадка стояла по колено в сугробе. Шелби ласково разговаривала с пони, выводя его из кораля, потом вскочила в седло, хотя это и было рискованно, если учесть, сколько на ней всего было надето.
Направляясь в ту сторону, откуда она недавно приехала, Шелби думала, что скоро увидит мужчин. Они могли уже и сами вернуться к коралю! Эта уверенность подбадривала Шелби, несмотря на усиливающийся ветер и сгущающиеся снежные хлопья. Поначалу она восхищалась красотой кружевных снежинок, потом ее поразило, что они могут быть такими громадными и так больно жечь, ударяя в лицо. Снег заполнял все пространство, бешено взвихриваясь, насколько хватало глаз.
Бродяжка остановилась, и Шелби потрепала ее по холке и крикнула, стараясь перекричать рев бури:
— Все в порядке, малышка! Не бойся!
Жесткий, саднящий комок страха начал расти у нее где-то под ложечкой. Сколько прошло времени? Холод уже не просто беспокоил ее, он стал жгучим, мучительным. Что, если она отморозит себе нос и его придется ампутировать? Шелби готова была расплакаться: ей было ужасно жаль, что Бродяжка должна переносить все это, и тут, неожиданно, она заметила серый силуэт сквозь густую снежную пелену. Там кто-то есть!
— Эй! — крикнула она. — Это я! Шелби!
Но когда она пришпорила лошадку, прорываясь навстречу ветру, силуэт растаял, став просто тенью. Ужас потихоньку просачивался в сердце Шелби. Отец рассказывал ей истории о людях, застигнутых таким ужасным бураном, что они видели миражи, совсем как те, которые обманывают людей, потерявшихся в пустыне…
Сердце ее забилось сильнее, подстегиваемое страхом и ее собственным необузданным темпераментом. Может быть, лучше вернуться? Но в какой стороне ранчо? Все ее ориентиры исчезли, и мир превратился в помутневшее, взбаламученное море морозной белизны.
