Случаи. Шутки. Афоризмы | страница 14



— А сколько вам лет?

Раневская гордо и возмущенно ответила:

— Об этом знает вся страна!


Как-то Раневская, сняв телефонную трубку, услышала сильно надоевший ей голос кого-то из поклонников и заявила:

— Извините, не могу продолжать разговор. Я говорю из автомата, а здесь большая очередь.


После спектакля «Дальше — тишина» к Фаине Георгиевне подошел поклонник.

— Товарищ Раневская, простите, сколько вам лет?

— В субботу будет сто пятнадцать.

Он остолбенел:

— В такие годы и так играть!


В купе вагона назойливая попутчица пытается разговорить Раневскую,

— Позвольте же вам представиться. Я — Смирнова.

— А я — нет.


Брежнев, вручая в Кремле Раневской орден Ленина, выпалил:

— Муля! Не нервируй меня!

— Леонид Ильич, — обиженно сказала Раневская, — так ко мне обращаются или мальчишки, или хулиганы.

Генсек смутился, покраснел и пролепетал, оправдываясь:

— Простите, но я вас очень люблю.


— Никто, кроме мертвых вождей, не хочет терпеть праздноболтающихся моих грудей, — жаловалась Раневская.


В Кремле устроили прием и пригласили на него много знатных и известных людей. Попала туда и Раневская. Предполагалось, что великая актриса будет смешить гостей, но ей самой этого не хотелось. Хозяин был разочарован:

— Мне кажется, товарищ Раневская, что даже самому большому в мире глупцу не удалось бы вас рассмешить.

— А вы попробуйте, — предложила Фаина Георгиевна.


После спектакля Раневская часто смотрела на цветы, корзину с письмами, открытками и записками, полными восхищения — подношения поклонников ее игры — и печально замечала:

— Как много любви, а в аптеку сходить некому.

Глава V

ПОДНАЧКА, ИЛИ Я ИХ ТОЖЕ ТЕРПЕТЬ НЕ МОГУ

— Я не пью, я больше не курю и я никогда не изменяла мужу — потому еще, что у меня его никогда не было, — заявила Раневская, упреждая возможные вопросы журналиста.

— Так что же, — не отстает журналист, — значит у вас совсем нет никаких недостатков?

— В общем, нет, — скромно, но с достоинством ответила Раневская.

И после небольшой паузы добавила:

— Правда, у меня большая жопа и я иногда немножко привираю…


Раневская бывала порой замкнутой, порой — шумно-веселой, порой — благостно-добродушной. И всегда — непредсказуемой.

Если она хотела кому-то что-то сказать, то не отказывала себе в этом.


— Шкаф Любови Петровны Орловой так забит нарядами, — говорила Раневская, — что моль, живущая в нем, никак не может научиться летать!


Одной даме Раневская сказала, что та попрежнему молода и прекрасно выглядит.

— Я не могу ответить вам таким же комплиментом, — дерзко ответила та.