Эстебан всегда любил ее. Гибкую худенькую фигурку, четко очерченные груди, шлем прямых гладких волос, из-под которых пробивался глубокий зеленый взгляд, и даже острые ноготки, растерянно скользящие по ладоням. Он любил смотреть, как она, взяв в руку лейку, застывала над цветочными горшками с конибрами — они стояли в гостиной и с каждым летом делались все краше. Как гладила по голове Роситу, читала ей стишок про Шалтая-Болтая или рассказывала про Королеву Пик. Любил лицо, склоненное над томиком Льюиса Кэрролла с прекрасными гравюрами — подарок Пабло на день рождения. Любил всю эту амальгаму счастливых совпадений, превращающих Алисию в идеальную возлюбленную, образ которой сложился у Эстебана под влиянием книг Кортасара и включал в себя, кроме всего прочего, разумеется, еще и диски Чарли Паркера, сваленные на полке рядом с бутылками. Поэтому Эстебан страстно завидовал судьбе брата, встретившего туманным утром на какой-то демонстрации робкую студентку библиотечного факультета. С тех самых пор тайная связь, незримые нити соединяли Эстебана с невесткой, с женщиной, у которой были девчоночьи коленки и которую одним ноябрьским днем он обнимал на кладбище, когда на нее обрушились потоки дождя и соболезнований, а она все глубже проваливалась в бездну отчаяния и рыданий. Конечно, со стороны Эстебана было бы низостью даже подумать, что смерть брата открывает ему путь к Алисии, но подсознательно, не облекая свои мысль в слова, он знал: рухнул один из разделявших их барьеров — и сразу голос ее стал ближе, прикосновения реальнее. Наверное, поэтому он и звонил ей теперь по три раза в неделю, а в четверг либо в пятницу они вместе блуждали по книжным лавкам и музыкальным магазинчикам, после чего пили кофе или тоник. И еще они виделись во время ее визитов к Маме Луисе. Он снова смотрел на каштановую прядь, падающую на лоб, и ловил взгляд, уплывающий в усеянные капканами лабиринты памяти с душными чуланами то с одной, то с другой стороны. Он смотрел на Алисию или, закрыв глаза, воображал ее тело податливым и жарким, воображал, как она ровно дышит в подушку, а на соседней подушке нет больше головы Пабло, рядом с ней уже никогда не будет Пабло.
— Мне кажется, она чувствует себя не так уж и плохо, — сказала Алисия, заходя в лифт, после того как Мама Луиса заснула под очередной телесериал.
— Да, не плохо. — Эстебан нажал на букву «Б». — В последнее время она выглядит спокойнее. Не знаю, наверное, понемногу забывает. Надо, чтобы она поскорее все это забыла.
