Если полковник и знал мрачную правду о прошлом рода Макфи, то ничем этого не показал. За те долгие месяцы, что они провели вместе в Испании и Португалии, преследуя Наполеона, полковник Баррет всегда относился к Гэбриелу с неизменной учтивостью и уважением - и это в то время, когда очень многие солдаты-англичане не скрывали своего пренебрежения к однополчанам из Шотландии. Даже три четверти века не смогли сгладить взаимного ожесточения, оставшегося после злополучного сорок пятого года «В 1745 году в Шотландии вспыхнуло якобитское восстание в пользу внука Якова II, Карла Эдуарда Стюарта.». Тем не менее Баррет дал Гэбриелу возможность проявить себя - и как солдату на поле битвы, и как командиру роты, отвечавшему за жизнь других людей. Поэтому-то Гэбриел и не нашел в себе сил ему отказать и отправился на бал к миссис Баррет, дав себе, однако, слово не задерживаться там дольше чем на час.
Именно там, на этом балу, он впервые и увидел Джорджиану.
Она стояла у самой дальней стены, старательно пытаясь слиться с деревянными панелями гостиной миссис Баррет, рядом с целой стайкой юных барышень, только что прибывших сюда из провинции. Все они были разодеты по последней моде, улыбались и обмахивались расписными веерами в надежде попасться на глаза какому-нибудь молодому щеголю.
Что- то в облике Джорджианы привлекло внимание Гэбриела -и не только потому, что она выглядела в тот вечер необычайно прелестной со своими пышными белокурыми волосами, завитыми и уложенными в высокую прическу, которая подчеркивала хрупкую красоту ее шеи и плеч. Но не яркий веер и даже не элегантный шелковый корсаж ее платья без рукавов заставляли его снова и снова бросать взгляды на одно и то же место у стены. Глаза Джорджианы - вот что прежде всего поразило воображение Гэбриела, едва он оказался посреди многолюдного бального зала. Бледно-серебристые, словно блестящие капли дождя в лунную ночь, они таили в себе больше печали, чем было доступно человеческому воображению.
Гэбриел, который сам родился в семье с темным прошлым, ведущей крайне замкнутый образ жизни, без труда распознал в ней товарища по несчастью. В течение всего вечера он то и дело посматривал в сторону Джорджианы, а та между тем стояла все так же неподвижно возле дальней стены, словно приросла к полу, пока вокруг царило веселье и один танец сменялся другим. Помнится, он даже пожалел о том, что такая прелестная девушка выглядит такой грустной и что никто, кроме него, этого не замечает.
