— Позвольте, о каких преступлениях идет речь? —поинтересовался Пулькер. — По-моему, преступление было одно — убийство мануфактур-советника, и у него как раз не было свидетелей.
— Господин ван Штанген считает вчерашний пожар злонамеренным поджогом, — пояснила я.
А вы — нет? — дознаватель обвел нас взгляда — Что скажете, ректор?
Суперстаар с трудом поднял голову.
— Я считаю, что это наказание. Близится, близится Армагеддец! Ибо сказано: «Вырвется огнь пожирающий, воды поглотят мирные долы, и вырубят вишневый сад, и где был север — там тропики...», и прочее, что предсказал пророк Похарея...
— Ректор, мы не на богословском диспуте! Обращаюсь к остальным представителям вновь созданной чрезвычайной комиссии — что вы думаете по поводу возможности поджога?
Вассерсуп и Пулькер одновременно пожали плечами.
Оставалось выступить мне.
— Такая возможность не исключена. Хотя пожар мог возникнуть и от естественных причин. Лето, толпа народа...
— Толпа, говорите? — ван Штанген обернулся к приставу. — Гезанг, во время службы в пожарной охране ты часто наблюдал случаи, чтоб пламя вспыхнуло при большом скоплении народа, и никто серьезно не пострадал?
— Нечасто, — отвечал пристав. — По правде сказать, никогда.
— Вот именно. Злоумышленник дождался, пока похоронная процессия покинет храм, и только после этого совершил поджог.
— Странный какой-то злоумышленник. За людские жизни боится.
— Ничего странного в его действиях нет, если считать, что целью преступления было не убийство кого-либо из собравшихся, но уничтожение храма. Предвижу следующий ваш вопрос и отвечу на него, не дожидаясь, покуда он будет задан. Здание каменное, деревянными были внутреннее убранство и перекрытия, и случайно вспыхнувший огонь не мог бы так быстро охватить его. Я верно говорю, Гезанг?
— Верно, мэтр. Причем подожгли в нескольких местах.
— И, наконец, у единственного оказавшегося поблизости водовоза в бочке не оказалось воды. Вас это не убеждает?
Он произнес это, сверля меня убийственным взором, как будто я выпила воду.
— Предположим, убеждает. Но зачем было поджигать храм? Это Киндергартен, господа, а не столичный город, где в запасе всегда имеется с полдюжины модных ересей!
— Вот именно. Поэтому я и спрашиваю вас, ректор — кто мог ненавидеть вас настолько, чтобы желать уничтожить ваш храм? Кто мог желать зла самому храму?
— Никто... — пролепетал Суперстаар. — Милиса права— в Киндергартене служители разных святых и святилищ не враждуют друг с другом.
