— Скорее я должна просить у вас прощения, — ответила графиня, заметив впечатление, произведенное на Луизу ее ошибкой. — Я должна была выражаться яснее, но вы знаете, что все мысли мои сосредоточены на моем дорогом Руперто.
Ей, конечно, следовало понимать, что, в свою очередь, мысли ее подруги заняты одним лишь Флорансом Кернеем.
— Вы говорите, Изабелла, что его заключили в тюрьму. Но кто же это сделал и почему?
— Кто сделал? Понятно, стража по распоряжению правительства. А почему? Потому что он принадлежит к либеральной партии, это его единственная вина. И знаете ли, что я вам еще скажу? Его обвиняют в том, что он сальтеадор!
— Его могут обвинять, но быть он им, конечно, не может. Впрочем, меня уже ничто не удивляет в поступках людей, пользующихся властью. Дон Руперто никогда не унизил бы себя, став бандитом.
— Бандитом?! Мой Руперто, самый ярый патриот и честнейший человек в мире!..
— Где же и когда его захватили?
— Где-то в окрестностях Сан-Августина, уже некоторое время назад, но я только что узнала об этом.
— Странно, на прошлой неделе я несколько дней провела в Сан-Августине и ничего об этом не слышала.
— Потому что это делается тайно. Дон Руперто жил где-то в горах. Слишком храбрый, чтобы быть осторожным, он спустился в Сан-Августин, и кто-то его предал.
— Где же он теперь, Изабелла?
— В тюрьме.
— Но в какой тюрьме?
— Вот это-то я и хочу узнать! Пока мне известно только, что его обвиняют в разбое. Сантиссима! — воскликнула она, нервно топча ножками веер. — Пусть клеветники поостерегутся! Он им отомстит, когда его оправдают, ведь правда всегда выходит наружу. Сметь подозревать Руперто в разбое!..
После первой вспышки подруги заговорили наконец немного спокойнее. При этом выяснилось, что взгляд на положение вещей был у них совершенно различный. Одна знала, что возлюбленный ее в тюрьме, и приходила от этого в отчаяние. Другая надеялась, что и ее милый попал туда же, но уверенность в этом доставила бы ей отраду.
Графиня, в свою очередь, начала расспрашивать подругу.
— Теперь я понимаю, дорогая, почему вы подумали, что я говорила о Флорансе. Вы полагали, что он среди пленных, которые только что прибыли. Неправда ли?
— Если бы я смела надеяться!..
— Предприняли ли вы что-нибудь, чтобы узнать это?
— Да, я послала человека в Такубаю, куда, я слышала, их отвели.
— Но большинство, как я слышала, попало в Аккордаду.
— Как! В эту ужасную яму, с самыми подлыми негодяями! Ведь техасцы -военнопленные, их не могли подвергнуть такому унижению!
