Но когда они побежали в ту сторону, где слышали хохот, то увидели не гиену, а три человеческих существа, освещенные полным светом луны. По их одежде из синего сукна, желтым пуговицам и фуражкам арабы с первого же взгляда узнали в них моряков: не колеблясь ни секунды, все мужчины из лагеря бросились в погоню, испуская крики радости и удивления.
Одни пошли пешком, точно на охоту за гиеной, другие сели на верблюдов, а некоторые оседлали лошадей и пустились галопом.
Бесполезно говорить, что теперь мичманы прекрасно знали, что им грозило. Они слышали крики арабов и видели, что те бегут и потрясают руками, как сумасшедшие.
Они не стали больше смотреть, а повернулись спиной к лагерю и прыгнули в овражек, из которого так неосторожно ушли.
Так как ущелье было не очень длинным и им оставалось только спуститься с холма, то они не много времени употребили на то, чтобы пробежать его, и снова очутились на берегу.
Предполагая, что им больше нечего бояться, молодые моряки стали совещаться относительно плана дальнейших действий.
Идти берегом и держаться как только можно дальше от арабских палаток, — таково было мнение всех троих.
Порешив на этом, они направились к югу и пошли с такой скоростью, какую допускали их дрожавшие ноги и мокрая одежда.
Едва сделали они несколько шагов, как были принуждены остановиться: они услыхали шум в стороне овражка. То был храп, который издавало, как казалось, какое-то животное, и они предположили, что то была опять гиена, укрывшаяся в ущелье при их приближении. Посмотрев в этом направлении, они поняли, что заблуждались. Огромное животное выходило из-за дюн, и по его неуклюжим формам они узнали верблюда. Это их опечалило, так как одновременно с верблюдом они увидели на его спине человека с грозным лицом, вооруженного длинным мечом. Он направлял своего верблюда прямо на них.
Мичманы сразу поняли, что пропала всякая надежда ускользнуть от врага. Усталые, путаясь в своей мокрой одежде, они не могли бы состязаться в скорости даже с хромой уткой. Решив покориться своей судьбе, они стали ждать, не шевелясь, приближения седока.
У ехавшего на мехари всадника были угловатые черты лица и желтая кожа, сморщенная как пергамент.
Ему, по-видимому, было лет около шестидесяти; его костюм и в особенности манера держать себя, — что-то гордое и властное было во всей его наружности — указывали, что это один из арабских шейхов. Это в действительности и был арабский шейх, владелец найденного моряками накануне мехари; он был в отчаянии от того, что вследствие неудачного хода проиграл Билли в хельгу, и теперь желал вознаградить себя за потерю, взяв в плен вместо одного троих моряков.
