У всех дикарей, окруживших Рафа, были на копьях такие мешки с талисманом; у некоторых даже имелось по два. Они молча, с удивлением смотрели на мужество своего пленника. Ни одним движением губ или бровей не выказал Раф ни горя о потерянном друге, ни сожаления о собственной жизни. По выражению лиц дикарей было видно, что им это нравилось.
В это время вожди вошли в вигвам и сели в круг. Теа-ут-вэ взял трубку, вылепленную из красной глины; мундштук ее был обвит цветным шелком, золотыми шнурками и разноцветными бусами.
Все свои трубки индейцы делают из глины, добываемой в области Ориноко. Это место для них священно; если они встречаются тут со своими смертельными врагами, то обращаются с ними, как с близкими друзьями до тех пор, пока они находятся в штате Ориноко.
Это была трубка мира. Ее обыкновенно зажигают при всевозможных совещаниях и переговорах. Теа-ут-вэ закурил ее, затянулся и с важностью выпустил дым; потом передал ее своему соседу, который сделал то же. Когда трубка обошла круг, совещание открылось. Теа-ут-вэ, великий вождь племени черноногих, стал говорить:
— Бледнолицые, — начал он, — вытесняют краснокожих из обильных степей Арканзаса. Они пришли с железными руками к Арканзасу и отнимают у нас самого благородного и дорогого пушного зверя, бобра, и с ним главное средство к жизни. Краснокожий преследует белого и ведет с ним постоянную войну. Но мы не поступаем так, как Хау-ку-то. Он предательски умертвил белого, когда тот просил пощады у великого племени черноногих. Молодой белый хотел бежать, потому что увидел нашу измену. Позор нам и стыд! Вождь должен оправдываться перед белым, а не Хау-ку-то! Что же мы теперь будем делать с белым? Если мы его убьем, то покроем себя новым позором, и Великий Дух нас проклянет за это! Теа-ут-вэ говорит: он должен жить! Если он понравится одной из наших девушек, то пусть он живет в нашем племени! Теа-ут-вэ защитит его!
Вожди несколько минут молчали. Казалось они ждали, чтобы Теа-ут-вэ сказал еще что-нибудь. Потом все в один голос отвечали: пусть он живет!
— А Хау-ку-то? Что мы сделаем с ним? — спросил Теа-ут-вэ.
— Его связанного отведут в деревню! — единодушно сказали вожди.
— А бледнолицый? — спросил Теа-ут-вэ.
— Он свободен! — отвечали вожди. — Но если он вздумает бежать, то мы устроим охоту за ним, и кто его догонит и убьет томагавком, тому будет принадлежать его скальп.
— Пусть будет так! — подтвердил Теа-ут-вэ.
Он встал и надел парадное платье, принадлежавшее ему, как главному вождю черноногих. Оно состояло из узкого и длинного, до колен, камзола из тончайшей оленьей кожи. Все швы были украшены золотыми шнурками и бахромой, соединенной с волосами скальпов. У вождя их было так много, что они все не умещались на поясе. На роскошных волосах, падающих по плечам Теа-ут-вэ, была надета горностаевая белоснежная шапка. На ней высоко торчали два бизоньих рога — это был знак его храбрости. На ногах были маленькие мокасины из хорошо выделанной оленьей кожи. На длинном копье висели три мешочка со «снадобьем». В левой руке он держал трубку мира и совещаний. За поясом торчал томагавк.