Он приносил еще и знакомый запах смерти. Ник ощущал его. Этот запах стоял в воздухе долгое время. В последние недели он почти перестал пропитывать окрестности, но сейчас Ник снова почувствовал его. Рейнджер заставил коня пойти шагом, пригляделся к теням, тянувшимся в переулках между саманными хижинами, на дороге, под голыми ветвями деревьев. Где-то неподалеку завыла собака, чей-то крик заставил ее замолчать. Потом все стихло. Обычно оживленная округа погрузилась в безмолвие.
Зимнее солнце почти скрылось, его последние лучи падали на саманные стены, заставляя их белеть подобно обветренным костям в пустыне. Необычная тишина встревожила Ника. Он был слишком опытен, чтобы игнорировать безмолвие, окутавшее саманный домик Гизеллы. Возле хижины все замерло, лишь по западной стене и плоской крыше двигались резкие тени от ветвей коротколистной юкки. Потом солнце быстро скрылось за горизонтом, и даже это движение прекратилось.
Дверь была открыта, но Ник не увидел света лампы. Внутри было темно. Ветер пошевелил лозу, и она зловеще зашуршала о стену. Ник натянул поводья и медленно спешился, ощущая нараставшее напряжение. Конь фыркнул и нервно заплясал. Рейнджер привязал его к столбу. Он уже догадывался, что увидит в хижине, но не хотел верить в это.
Даже после того как Ник переступил порог, нашел спички и зажег лампу, он не смог сразу осознать увиденное. Оно проникло в него полностью лишь через несколько минут. В комнате валялись разбитые бутыли из тыквы, сломанные цветы. Стол, на починку которого когда-то ушел целый день, был опрокинут. Порванные ковры лежали в углу, точно груда тряпок.
Именно там он нашел Гизеллу — в дальнем углу, где ее тело лежало на разодранном матрасе, еще недавно служившем им ложем. Она казалась маленькой, беззащитной, напоминала сломанную куклу. Ник опустился на колени возле девушки, сдвинул раскинувшиеся в стороны руки и ноги, прикрыл остатками одежды обнаженное тело. Он бережно взял девушку на руки. На ее смуглой коже темнели кровоподтеки, одна кисть была окровавлена, словно девушка пыталась схватиться за нож. Ник постоял на коленях, держа Гизеллу. Перед его уходом ее охватил необъяснимый страх. Он видел это, однако все же оставил одну. Да, он ежедневно оставлял ее одну, но сегодняшний день был не таким, как другие. Ник видел это в глазах Гизеллы, знал, что ей страшно не только потому, что он увозит ее отсюда. Однако не остановился, чтобы выслушать ее.
