— Я уверена, вы меня правильно понимаете, — непреклонно повторила Селеста. — Я приехала требовать, чтобы вы вернули мою крестную дочь в целости и сохранности.
— Кайла — взрослый человек. Если она желает к вам вернуться, разумеется, она может это сделать. Я не держу ее, словно пленницу, под замком. — В глазах Уолвертона сверкнули насмешливые огоньки, и он, растягивая слова, добавил: — У нее есть собственные деньги, о чем мы с ней договорились, и есть право выбора. Если она предпочитает освободиться от моей опеки, она вольна сделать это в любое время. Лишившись, разумеется, оставшейся части суммы, которую я ей предложил. В то же время у нее останется немало денег, если она захочет поступить по-своему. Так в чем проблема?
— Проблема в том, ваша светлость, — процедила сквозь зубы Селеста, — что вы нанесли непоправимый урон репутации Кайлы… вынудили ее уехать с бала вместе с вами.
— Ясно. Ей следовало встретиться со мной тайком. Но меня это не устраивало.
— Мне тоже ясно. — Селеста сделала паузу, подыскивая слова, чтобы как можно точнее выразить свою мысль. — Вы сочли необходимым сделать достоянием общества ее нынешнее положение, и ваш поступок имеет непосредственное отношение к усилиям Кайлы восстановить доброе имя матери?
— Чтобы обелить имя ее матери, в Англии не хватит белой краски, и вам это известно. — Селеста отшатнулась при этих словах, а герцог слегка прищурился. — Фаустина Оберж была куртизанкой, если выражаться деликатно. Чего вы обе ожидали? Что я позволю себя шантажировать? К счастью, я нашел Кайлу привлекательной, иначе она давно оказалась бы за решеткой за попытку вымогательства.
Сердито фыркнув, Селеста быстро поднялась на ноги.
— Ваша светлость, я расцениваю ваши слова как оскорбление. Нельзя считать шантажом попытку исправить несправедливость, совершенную в прошлом. Неужели вы считаете себя настолько безгрешным, что в вашем сердце не найдется хоть капелька сочувствия к тем, с кем жизнь обошлась несправедливо? Неужели вы не испытываете сожаления?
— Если бы оно даже и было, весьма глупо сообщать об этом всему свету, тем более что это затрагивает материальную сторону.
Герцог отошел от камина, и Селеста снова подумала об исходящей от него опасности. Это не могла скрыть ни элегантная одежда, ни великолепный, обставленный дорогой мебелью дом. Ее не так-то легко напугать, но в Бретоне Бэннинге была какая-то грозная сила, подумала она со смешанным чувством отчаяния и дерзости. Селеста не намерена была отступать и выдержала его взгляд.
