— Нет.
Его руки, словно железные обручи, обвились вокруг ее талии, не давая ей вздохнуть, и она прекратила сопротивление, умудрившись лишь небрежно пожать плечами.
— Должно быть, вы испытываете чувство превосходства, когда ведете себя как настоящее животное.
— За восемь дней я получил о тебе такую любопытную информацию, фитюлька, что уже успел испытать чувство превосходства.
Что-то в тоне Брета подсказало Кайле, что причина его злости кроется не только в ее участии в танце, и она на всякий случай замолчала. Пока она не узнает подлинную причину его гнева, не стоит его злить.
Солнце опускалось к горизонту, свежий ветерок постепенно превратился в холодный, тонкая кофточка и короткая юбка Кайлы плохо защищали ее от холода. Она стала дрожать. Брет негромко засмеялся:
— Трусиха. Неужели тебя не мучает любопытство? Неужели тебе не хочется узнать, что я узнал про тебя? Или ты уже знаешь? Конечно же, ты должна знать. Иначе отчего бы тебе вот так дуться и молчать?
— Предпочитаю думать, что это нечто загадочное.
Ее холодный ответ застал Брета врасплох. Некоторое время он молчал, а затем снова рассмеялся. На сей раз не ехидно, а откровенно весело. Кайла смотрела на его руку, держащую поводья, которая по сравнению с белым манжетом рубашки казалась очень смуглой, даже темной. Умные руки. Сильные руки. Мужские руки. Не такие, как у большинства англичан, — бледные, с гладкой кожей, изнеженными тонкими пальцами. В мужских руках, подумала Кайла, есть что-то красноречивое. Они, пожалуй, хорошо раскрывают характер и натуру. Нежные руки — нежная жизнь, грубые руки — суровая жизнь. Применимо ли это к Брету?
Похоже, нет. Он весьма богат, принадлежит к аристократии, хотя и прожил долгие годы за границей. Если бы он был изгоем, его бы определенно не принимали в высшем свете. Как, например, ее, парию, не имеющую возможности даже выйти замуж.
— Однако ты остра на язык, — пробормотал он у нее над ухом. Горячее дыхание опалило ее щеку и вызвало дрожь в спине. Брет еще теснее сомкнул руки вокруг ее тела, словно желая согреть. — Тебе надо было одеться должным образом. Я знаю, что портниха уже приходила. Где твоя одежда?
— Я… Санчия сказала, что я не смогу танцевать в костюме для верховой езды, и одолжила мне свою одежду. — Все это прозвучало как-то неубедительно и глупо, однако Брет не засмеялся, а лишь недовольно пожал плечами.
— Если ты и впредь станешь обменивать дорогие бархатные вещи на дешевые ситцы, я вынужден буду предложить тебя другому опекуну гораздо раньше, чем планировал.
