Я не ответил ему и пошел к двери. Отец остался в комнате и стал благодарить его за то, что он сделал. Я прошел по зданию участка и вышел на улицу, где меня догнал отец и пошел рядом. У Дилэнси-стрит мы остановились у светофора.
— Мы с матерью так перепугались, Дэнни. Мы же не знали, что случилось с тобой. Голос у него был сиплый, но он старался говорить непринужденно. Обычно румяное лицо его было бледным в свете уличного фонаря. Мне казалось, что я уже слышал эти слова. Когда-то в другое время, где-то в другом месте. Я ничего не ответил.
Светофор переключился, и мы перешли улицу. На другой стороне он снова попытался заговорить. — Зачем ты это сделал. Дэнни? — На лице у него было написано страдание. Случилось нечто, чего он не понимал. — Это ведь на тебя не похоже.
Может быть, раньше это так и было, но теперь все стало иначе. Я был уже совсем в другом мире, и может я теперь уже другой Дэнни Фишер. Я этого еще не знал. И снова промолчал.
Он еще раз попробовал заговорить и затем умолк. Мы прошли еще два квартала и свернули на нашу улицу. На углу мы что-то замялись, посмотрели было друг другу в глаза и затем отвернулись в разные стороны.
Улица была пустая и грязная. На ней был скопившийся за день мусор.
Наши шаги простучали по панели.
Пошел снег. Я поднял воротник своей куртки. Краем глаза я видел, что отец идет рядом. И вот тогда-то я впервые представил себе, что будет дальше: мы с отцом чужие люди, молча шагающие в ночи.
Все дни моей жизни
Книга вторая
Когда мы выходили из темного подъезда на улицу, отец посмотрел на часы. Он быстро сунул их обратно в карман и неуверенно глянул на меня. — Без четверти три, — пробормотал он. — Надо торопиться, а то опоздаю.
Я посмотрел на него безо всякого интереса. Мы живем здесь пять месяцев, а кажется, что нас разделяют годы. С самого первого дня, как мы переехали сюда, все шло наперекосяк. Теперь отец получил работу в аптеке на Дилэнси-стрит. Двадцать три в неделю.
— Пойдешь со мной? — спросил отец.
Я молча кивнул. Можно и пройтись. Я собирался встретиться с компанией на углу около пятидолларового с гривенником магазина. Ускорил шаг, чтобы поспеть за ним.
Память об этих пяти месяцах еще была свежа у нас. Те дни, когда я приходил домой из школы, а он сидел на кухне нашей захудалой квартиры, глядя на стены с выражением безнадежности и отчаяния на лице. Я пытался было жалеть его, но не мог. Он сам навлек на себя все это. Если бы только он был чуточку порасторопней.
