Я прижал ее к себе, тело у нее слабо колотилось. Вдруг она выдохнула и замерла. Лапы у нее безвольно повисли. Свет померк у нее в глазах.
— Рекси, — умоляюще промолвил я. Я не мог поверить, она была такой живой, такой красивой.
— Рекси, девочка.
Какой-то мужчина протолкался сквозь обступившую меня толпу. Лицо у него было бледное.
— Господи, детка, — я даже не видел ее.
Я посмотрел на него невидящим взглядом. Мне запомнилось лишь его бледное лицо, ничего больше. Я направился к дому с Рекси на руках. Люди молча расступались передо мной. Плакать я не мог. Глаза у меня жгло, но плакать я не мог. Я поднялся на крыльцо, прошел затем в темную парадную, на странную лестницу с тяжелым запахом и остановился перед дверью. Я открыл ее ногой.
Мать, вскрикнув, вскочила со стула, — Дэнни! Что случилось?
Я глупо смотрел на нее. Вначале я не мог ничего сказать. Отец и Мими вбежали в комнату, услышав ее крик. Теперь они стояли передо мной, безмолвно глядя на нас с собакой.
— Она погибла, — наконец выдавил я и не узнал своего голоса. Он был хриплым и сипел. — Ее задавили.
На полу передо мной стояла пустая картонная коробка. Я стал на колени и осторожно опустил ее туда. Медленно прикрыл створки коробки и встал.
В глазах у Мими стояли слезы. — К-как это случилось?
Я позавидовал ее слезам. Мне тоже хотелось заплакать, может быть станет легче. К горлу у меня подступила горечь. — Так уж вышло, — просто ответил я. — Какая теперь разница как?
Я смыл у раковины кровь с рук и вытер их полотенцем. Затем взял коробку и пошел открывать дверь.
Голос отца остановил меня. — Ты куда?
— Похоронить ее, — глухо ответил я. — Нельзя же ее оставить здесь.
Он положил мне руку на плечо и посмотрел мне в глаза. — Как жаль, Дэнни, — участливо произнес он. В глазах у него светилось понимание, но это было уже неважно, теперь уже все было все равно.
Я устало смахнул его руку со своего плеча. — Да, очень жаль, — сердито сказал я. — Это все ты виноват. Если бы мы не потеряли свой дом и нам не пришлось бы переезжать, то этого никогда бы не случилось.
В глазах у него мелькнула вспышка боли, а руки у него буквально упали. Я ушел в коридор и закрыл за собой дверь. Это все он виноват. Не надо было терять дом.
Я сел на троллейбус Ютика-Рейд на площадке под мостом и держал коробку на коленях весь долгий путь через мост, через Уильямсбург и, наконец, вот Флэтбуш. Я вышел из троллейбуса на Кларендон-роуд, а коробка в руках казалась такой тяжелой, пока я шел по знакомым улицам. Я представлял себе, как она бежит за мной, помахивая хвостом. Мне даже слышался ее лай, когда она встречала меня. Мне виднелся ее прекрасный рыжевато-коричневый мех, и я как бы ощущал его шелковистую мягкость, когда гладил ее по голове. Я ощущал ее прохладный, влажный язык, лизавший мне уши, когда я становился на колени, приветствуя ее.
