— Ему же жарко… — посочувствовала Машка.
Я пожала плечами:
— Зато красиво.
После темной холодной зимы нюхать кокос на солнышке — в этом была своя прелесть. И будоражащая новизна.
Ночью приехала Катя. Она привезла шампанское и еще полтора грамма.
Я распределила на всех комнаты в доме.
Машка с Анжелой поселились в одной.
Я заметила их отсутствие уже далеко за полночь. Антон отправился с Катей в Жуковку, в казино.
Я толкнула дверь в Машкину комнату. Я была уверена, что они не спят.
В первую секунду было такое чувство, будто не я их, а они меня застали за чем-то неприличным. Я не то чтобы смутилась…
И не испугалась…
Как космонавты перед запуском ракеты.
Они ведь все знают про космос. Но… просто никогда там не были.
Анжела потянула меня к себе. Удивительное ощущение — женская грудь на ощупь очень мягкая. Свою собственную ощущаешь совсем по-другому.
В комнате было темно. Я узнавала лица, только когда они оказывались совсем близко.
Я постоянно ощущала на своем теле прикосновение волос. Мягких и шелковистых.
Мне казалось, что все, что со мной происходит, уже было в моей жизни. Или в моих снах.
Или в фантазиях.
Но я никогда не испытывала ничего подобного.
Когда женщины занимаются любовью — они не срывают одежды. Одежды мягко соскальзывают с кожи. Но, даже оставаясь на теле, не мешают, а становятся такими же важными и ценными, как и все, что к тебе прикасается.
Касание рук, волос, шелкового белья, губ — это не секс из семейной жизни. Это — расставание с невинностью. Такое, каким представляет его себе каждая юная девушка. Такое, которое не подмешивает к рассвету досадное чувство несбывшихся надежд.
Еще девочкой я однажды наблюдала за своей подругой, более взрослой и более развитой, с каким-то непонятным чувством робкого вожделения. Она тогда поймала мой взгляд. И в ее глазах было понимание. Помню, что мы тут же заговорили о мальчиках.
Безумная ночь.
Если у меня и были какие-то комплексы, то в эту ночь я от них избавилась. Если было что-то, что казалось запретным, в эту ночь оно исчезло.
Когда я снова появилась на веранде, Антон не сказал мне ни слова. Он кидал крошки засохшего лаваша стайке скворцов.
Я налила себе кока-колы и забралась на диван.
Под лучами солнечного света все бурные эмоции минувшей ночи показались мне надуманными.
Я испытывала только досаду и опустошение.
И почему-то чувство вины.
Как объяснил мне Антон, так же ощущают себя мужчины, когда после ночного загула возвращаются домой. К жене. Разочарование, боязнь расплаты — то есть скандала, и на этом фоне щемящий вопрос: зачем вообще все это было нужно?
