Она едва верила своим глазам. Брошенный, оскорбленный, переживающий собственную трагедию Барри провел всю ночь рядом с ней, охраняя ее сон, чтобы она не чувствовала себя одинокой…
И Молли снова расплакалась — но не от горечи и отчаяния, как раньше, а от радости и благодарности. Она утратила так много в этой жизни, пережила столько несчастий — предательство матери, смерть отца, неудачную любовную связь и как завершающий удар — потерю ребенка. И после всего этого, когда казалось, что не стоит продолжать муку этого кошмарного существования, обрела друга. Настоящего. На которого может положиться в трудную минуту.
Барри зашевелился, застонал и открыл воспаленные глаза. С трудом повернул затекшей шеей и снова застонал.
— Черт, как все болит.
Молодая женщина вскочила.
— Давай разотру тебе шею, станет лучше.
— Как же, лучше, — проворчал он. — Когда это массаж помогал от похмелья? Мне виски бы надо…
— На работу сегодня не пойдешь?
Он вздохнул, почесал всклокоченную бороду. Снова вздохнул. Красные мутные глаза постепенно прояснились. В них появилось осознание случившегося, а с ним боль…
— Нет. Ни сегодня, ни завтра. Никогда.
— Но почему?
— Дай мне выпить, малышка, пожалуйста…
Она не стала спорить и побежала в кухню.
Обнаружив, что принесенная Барри бутылка пуста, отыскала оставшийся после празднования чего-то «Мартель». Кларенс обожал его и предпочитал всем другим крепким напиткам. Он откровенно презирал виски и джин, говорил, что это питье плебейское. Не то что благородный французский коньяк.
С чувством злорадного удовлетворения она схватила бутылку и вернулась в спальню. Барри сидел на краю кровати, обхватив голову руками и покачиваясь. Молли тут же налила половину бокала и протянула ему.
— Вот. Не знаю, устроит ли тебя коньяк, но ничего больше нет.
— Устроит, устроит… — пробормотал Барри, одним глотком осушил живительную влагу и откинулся на спину. Полежав с минуту, снова сел и взглянул на нее совсем уже ясными глазами. — Откуда у тебя такой бальзам?
— От Кларенса остался. — Молли сначала немного печально усмехнулась, потом вдруг расхохоталась. Барри удивленно вскинул брови, и она пояснила:
— Представила себе выражение его лица, если бы он увидел, как ты пьешь его драгоценный коньяк.
Смех ее был столь искренним и заразительным, что Барри вскоре присоединился к ней.
Отсмеявшись, Молли вытерла выступившие слезы и посерьезнела.
— У меня сегодня лекция в девять. Ты пока поспи, а я вернусь, как только она закончится.
