Скоро уже руки его дрожали от возбуждения и нетерпения — Молли стонала и извивалась, не скрывая своей страсти. Он сорвал с себя рубашку, кое-как избавился от джинсов и наконец-то… наконец-то… обрел ее, слился с ней, захлебнувшись и едва не утонув в невыносимой сладости.
Любовная схватка была яростной, но короткой. Молли закричала первой:
— Да! Да! Да! — И содрогнулась, достигнув вершины наслаждения.
Он ответил низким горловым стоном…
Когда Рэнди открыл глаза, уже совсем стемнело. Он повернул голову — подушка рядом с ним была пуста. Прислушался, не шумит ли вода в ванной. Нет, не шумит.
— Молли! — позвал он.
Ответом ему было молчание.
Он спустил ноги на пол, медленно встал, включил лампу. И сразу увидел лежащий на кровати листок бумаги. С тяжелым сердцем взял его в руки и прочел:
Спасибо, Рэнди. Ты чудесный. И как любовник, и как человек. Ты даже не представляешь, чем я обязана тебе! Прощай.
Молли.
И все! Ни предложения встретиться, ни обещания позвонить, ни номера ее телефона или адреса. Ни-че-го!
Рэнди рухнул обратно на кровать, обхватил голову руками и застонал.
Ну конечно, так и должно было быть! Так и никак иначе! После всего, что Молли наговорила ему, ей стало стыдно, нестерпимо стыдно.
И своего признания, и тем более откровенно бесстыдной, с ее точки зрения, просьбы.
Этот проклятый — как его там? — а, Кларенс… Он просто изувечил ее. Истерзал душу молодой и неопытной девушки, женщины, воспользовался ее потребностью в защитнике, в ком-то, кто заменил бы ей отца.
А какой из него защитник, тем более отец!
Кем надо быть, чтобы вызвать ее в Калифорнию, помешав отправиться в столицу, лишь ради своей похоти? Что он дал ей? Нашел «роскошное» местечко в захудалом колледже, где она имеет теперь «шикарную» возможность преподавать французский и какие-то еще языки тупоумным балбесам. Великолепно! Просто исключительная забота!
Откуда же только берутся такие негодяи?
Господи, как Ты, великий и милосердный, допускаешь, чтобы они обманывали молодых и беззащитных, калечили их души?
Но она же сама осталась с ним, напомнил ему голос разума.
Но второй голос — голос неистовой страсти, разбуженной этой необычной, восхитительной женщиной, — тут же возразил: «А что еще оставалось делать ей, оставшейся без единого близкого человека в мире?»
Рэнди прогнал все эти мысли, вскочил и нетерпеливо достал телефонную книгу. Скорее, скорее! Пальцы его так дрожали, что даже порвали несколько страниц. Ага, вот и буква К. Ка, Ке, Ки, Киб… Кива… Киверро… Но… Кивер, просто Кивер — нет! Ни одной Кивер…
