— Думаешь? — Молли подняла голову и взглянула ему в глаза. — Ты правда так думаешь?
Господи, до чего же она хороша, подумал Рэнди, а вслух произнес:
— Убежден. На сто процентов. Нет, на двести!
— Интересная мысль… И такая утешительная… Я ведь просто истерзала себя…
— Не надо, — твердо сказал он. — Никогда не терзай себя. Это бессмысленно. И ведет к саморазрушению личности. Не зацикливайся на этом. Скажи мне, что было дальше. Он ушел от жены? Или ты бросила его?
Молли снова уткнулась в его плечо, зажмурилась и еле слышно призналась:
— Ни то, ни другое. Конечно, я какое-то время отказывалась видеть его, но потом… потом приняла… Он наговорил мне обычной в таких обстоятельствах чуши. Ну, что давно не спит со своей женой, что остается с ней только потому, что она смертельно больна и он не чувствует, что имеет право оставить ее на произвол судьбы. Даже то, что лечащий врач прямо сказал ему, что развод только усугубит ее состояние.
— А чем она была больна?
— Я сейчас уже точно и не помню… Едва ли это вообще было так. Впрочем, неважно… Потому что я позволила ему обмануть меня… Нет! Нет, я не имею права так говорить. Потому что это не он, а я виновата. Разговаривала сама с собой долгими одинокими ночами и в конце концов убедила себя, что все обстоит именно так, как он и говорит. Я не могла отказаться от него. Просто не могла. Потому что Кларенс… В общем, у меня никого больше в жизни не было, кроме него. Понимаешь? Ты знаешь, что такое одиночество? Полное одиночество? — Рэндалл отрицательно мотнул головой. — А я знаю. Узнала в двадцать лет. Поэтому-то и боялась потерять Кларенса. Он казался мне надежным якорем… Я даже зашла настолько далеко, что попыталась его дурные качества обратить в достоинства. Говорила себе, что если он не бросает больную жену, то никогда не бросит и меня, свою настоящую любовь. Представляешь? — Он кивнул. — А я нет.
Ты молодец, Рэнди. У меня впечатление, что ты готов объяснить и оправдать любую мою глупость.
С тобой так легко…
— Могу я задать вопрос?
— Конечно… Да, конечно.
— Кого ты тогда провожала? Когда я подошел к тебе?
— Его… — Она ответила так тихо, что Рэндалл не услышал, а, скорее, догадался.
— Кларенса?
— Увы, да… Я позволила ему присвоить почти шесть лет моей жизни. Лучших лет моей молодости. А он бросил меня, как ненужную игрушку… в обмен на место профессора Рокфеллеровского университета. В Нью-Йорке…
— Молли! Не может быть!
— Может… Еще как может! И теперь мне остается только презирать себя… За нерешительность. За глупость. За слабоволие. За то, что не смогла отличить зерна от плевел. За то, что цеплялась за жалкого обманщика целых шесть лет!
