Бежать обратно, к отцу и мачехе, было унизительно, но и остаться с Уэйдом ей не позволяла гордость. Что касалось любви, то она умерла в тот же момент, когда Келси обнаружила, какое уютное гнездышко свили себе Уэйд и Лэри в номере отеля в Атланте.
Да, с насмешкой вспомнила она, для всех троих это был сюрприз так сюрприз, когда она вошла в номер с дорожной сумкой через плечо, приехав в Атланту с романтическим намерением провести с Уэйдом остаток его командировки.
Возможно, она была чрезмерно принципиальной, не слишком гибкой, отчаянно эгоистичной и жестокосердной — а именно в этом обвинил ее Уэйд, когда она, потребовав развода, не захотела отказываться от своих намерений, однако Келси убедила себя, что правда во всех отношениях оставалась на ее стороне.
Допив вино, Келси вернулась в гостиную своей уютной и тихой квартирки в добропорядочной Вифезде (Вифезда — фешенебельный район в пригороде Вашингтона) куда она переехала после того, как ушла от Уэйда. В ее новом жилище не было ни одного стула, ни одного подсвечника из их общего дома в Джорджтауне, и комнаты казались несколько пустоватыми, особенно днем, когда их заливал яркий солнечный свет, но зато царящая здесь почти стерильная чистота действовала на нее успокаивающе. Скудость обстановки спасала ее от воспоминаний и помогала утвердиться в принятом решении. Развод — так развод! Она этого хотела, она этого добилась. Простая мебель холодных светлых тонов и открытки с музейными видами, которые окружали ее теперь, принадлежали ей и только ей.
Задержавшись у стереоустановки, Келен включила проигрыватель компакт-дисков, и в комнате зазвучала бетховенская Третья патетическая. Любовь к классике она унаследовала от отца, и это было отнюдь не единственным пристрастием, которое было для них общим. Как и он, Келси обожала узнавать что-то новое, и, если бы не работа в рекламном агентстве Уэйда «Монро ассошиэйтс», это была ее первая серьезная работа, она вполне могла бы превратиться в вечную студентку.
Но, даже работая, она не бросила занятия, с упоением отдаваясь самым разнообразным предметам, начиная с антропологии и кончая зоологией. Правда, Уэйд частенько над ней посмеивался, поскольку ее метания между различными университетскими курсами, — от одной специальности к другой, — оставались выше его понимания.
Когда Келси вышла за Уэйда замуж, она сразу ушла из «Монро ассошиэйтс». Благодаря его доходам и средствам из наследственного опекунского фонда у нее не было необходимости работать, чтобы зарабатывать себе на жизнь, и она посвятила все свое свободное время перестройке и украшению городского дома, который они купили. Келси нравилось заниматься домом — обдирать старую краску, наводить глянец на полы, охотиться по пыльным антикварным лавкам за редкостными вещицами, которые она присматривала. В своих стараниях Келси дошла до того, что расчистила крошечный палисадник, отчистила кирпич на садовых дорожках, выкорчевала сорняки и распланировала хоть и крошечный, но разбитый по всем правилам настоящий английский сад. Эта нелегкая работа доставляла ей удовольствие, и за какой-нибудь год с небольшим запущенный городской особнячок превратился в настоящее произведение искусства, памятник ее вкусу, терпению и усилиям.
