– Это он может наделать ошибок, если я пойду на него в открытую. А я – нет.
После разговора с начальником Еве предстояла беседа с четырьмя адвокатами – по одному на каждого задержанного. Все они были лощеными мужчинами в костюмах по пять тысяч долларов. Однако их задача усложнялась тем, что задержание было тщательно оформлено, запротоколировано и даже записано на видеопленку.
– Видеозапись… – Один из адвокатов, которого звали Кенард, побарабанил наманикюренными ногтями по видеокассете. – Откуда нам знать, что вы не сфабриковали ее для того, чтобы оправдать незаконное задержание моего клиента?
– А какого черта ваш клиент ехал за мной от Коннектикута до самого Нью-Йорка?!
– Разве закон запрещает езду по общественным дорогам?
– Имея при себе запрещенное оружие?
– Мой клиент заявляет, что оружие в его машину подбросили вы.
Ева повернулась к «клиенту» – мужчине весом сто двадцать килограммов, с ладонями размером с лопату и лицом, которое могло нравиться разве то его матери, да и то при условии, что она страдает близорукостью. Он до сего момента еще ни разу не раскрыл рта.
– Надо же, какая я ловкая! Значит, он утверждает, что у меня в рукаве находилось четыре самозарядных автоматических пистолета, а также пара винтовок с оптическими прицелами, и я ждала, когда мне попадется под руку какой-нибудь беззащитный штатский человек, чтобы подбросить ему весь этот арсенал? Только потому, что мне не понравилось его лицо, так, что ли?
– Мотивы вашего поведения неизвестны моему клиенту.
– Ваш клиент – кусок дерьма, который вляпывается в подобную ситуацию уже не в первый раз! Несколько нападений с нанесением тяжких увечий, хранение запрещенных законом предметов, покушение на изнасилование – вот лишь неполный перечень обвинений, которые ему уже предъявлялись. Не делайте вид, будто вы защищаете мальчика из церковного хора, Кенард! С таким послужным списком он теперь точно загремит за решетку, причем надолго. По моим оценкам, лет на двадцать пять, в колонию строгого режима и без права досрочного освобождения. Не бывал еще в таких заведениях, приятель? Скоро побываешь! – Ева хищно улыбнулась. – По сравнению с тамошними наши здешние камеры покажутся тебе хоромами!
– В ваших словах я усматриваю преднамеренное оскорбление и попытку запугивания моего клиента, – заявил адвокат. – Ему больше нечего сказать.
– Неужели? Странно: ведь до сих пор он говорил без умолку. Так что? – обратилась она к арестованному, – Ты согласишься стать жертвенным бараном Рикера? Думаешь, он будет горевать, когда тебе впаяют четвертак?
