Шимп придвинулся ко мне, так что в темноте я ощутил на своем лице его дыхание. На секунду я замер – мне стало неприятно, хотя в его близости ничего угрожающего не было…
– В самом деле? – спросил он. – Неужто они прямо так взяли и объявились? И кому – такому, как ты?
– Знаю, знаю! Пустому, неполноценному! Можете не повторять! Однако мне и правда выпало такое счастье – хоть недолго, но чувствовать себя вполне полноценным!
– Ну, тебе повезло. Большинство за всю свою долгую жизнь этого не испытывают! – серьезно сказал Шимп. – Но я о другом говорю. Слушаю тебя, и становится всё занятней и занятней… И на простое совпадение не похоже. А эти твои друзья – Молл и Джип, – они никак не объяснили, зачем ты им понадобился? Не намекали, что такого они в тебе нашли?
Я задумался.
– Ну… может, и намекали… Раз или два. Только я тогда не обратил внимания, у меня были другие заботы. О чем-то и Ле Стриж бормотал, но он вечно втолковывал, что карты обо мне говорят плохо.
– Да, картам он верит, – заметил Шимп, и я впервые не услышал в его голосе высокомерия. – Ни на что другое он и внимания не обращает, разве что лбом упрется. Да, что-то во всём этом есть, о чём ты ещё не знаешь. Ну, доживешь – выяснишь.
Поезд, стуча колесами, несся в ночь, следуя своему маршруту. Небо было ещё не сумеречным, но от линии горизонта к сверкающей синеве тянулась, словно некая огромная черная рука, туча. Только в просветах между её короткими пальцами просвечивало сияние, отчего казалось, что туча покачивается над нами, подсвеченная снизу красными огнями городов, и влечёт за собой серые вуали ливней, падающих на мрачные холмы, мимо которых мы проезжали. Под тучей ветер гнал темные клочки облаков, они мчались так, будто боялись, что их догонят и выжмут досуха. Поднимавшаяся луна, подсвечивая эти облачка, превращала их в призрачные трассирующие снаряды. Они розово поблескивали, будто прикидывались живыми. Время тянулось, рельсы громыхали, мы пролетали мимо унылых маленьких станций с одинокими фигурами на плохо освещенных платформах и снова устремлялись в темноту, а все часы – и на экранах мониторов, и старомодные наручные – доказывали, что время почти не движется. Наступила и прошла полночь, черные тучи сгрудились над головами, совсем затмив светлые края неба. Я допил кофе, посмаковал бренди, ещё сохранившийся на дне бутылки, а сандвичи с семгой и сыром были уже давно прикончены. Холод и монотонный стук колес брали свое, внимание притуплялось, но подремать на тесной платформе было негде. Начал накрапывать дождь.
