Дейв завопил и показал в сторону. Слева приближалась ещё одна улица, и в её глубине расплавленным золотом мерцало какое-то пятно. Я снова вывернул руль, колеса взвизгнули на булыжниках – и, как назло, в этот самый момент на нас обрушилась целая стая этой нечисти. Крыло смялось, машина закачалась, вздернула нос, с треском осела на подвеске, но снова набрала скорость. Я вглядывался вперед через обломки ветрового стекла. Виляя по узкой улице, машина вдавила одну из мерзких тварей в стену, и через зеркало заднего вида я успел разглядеть, что веревки лопнули, мешок разорвался и его содержимое вывалилось наружу. К счастью, меня как раз в этот миг дернул за плечо Дейв, и я так и не увидел, что это было.
– Смотри! – кричал Дейв. – Смотри! Что это? Красные деревянные двери, белые стены, яркая вывеска и приветливо светящиеся окна…
– Неужели не ясно? – завопил я, несправедливо возмутившись тем, что Дейв не понял с первого взгляда, что это.
На противоположной стороне дороги возвышалась «Иллирийская таверна». Моля Бога, чтобы на улице никто больше не объявился, я пустил машину вперед, с жутким скрежетом колес описал дугу и затормозил у самого крыльца. Не успел я дернуть за ручку, как тяжелая дверь с треском открылась. В проёме, придерживая полы красной накидки, стояла девушка, известная мне под именем Катика. В руке она держала тяжелый корабельный фонарь, и, когда мы замешкались на ступенях, она подняла его над головой, что-то громко крикнула и с шумом отодвинула штормовую заслонку.
Яркий свет фонаря упал на неё сверху. Может, свет и не был таким уж ярким – не вспышка магния, не ацетиленовый факел, – но все рядом с ним сразу стало казаться сумрачным. В свете фонаря глаза Катики блестели, а на губах играла странная усмешка.
– Осторожно, Катика! – крикнул я, но восклицание мое замерло на губах. Она знала, что за нами гонятся, она все поняла. Её взор был прикован к противоположной стороне улицы, где сгрудились отвратительные твари; они не двигались с места.
В луче резкого света Катика спустилась на одну ступеньку ниже, фонарь бросал на её лицо безжалостные тени, превращая его в бледную неподвижную маску. Создания на другой стороне улицы, казалось, сбиваются в кучу.
Катика спустилась ещё на одну ступеньку. Накидка развевалась и пылала, будто сотканная из пламени, и мерзкие уроды разразились громким устрашающим хихиканьем.
Ещё шаг. Серые глаза Катики вдруг вспыхнули, сделались зелеными и хищными, точно глаза лисы, жесткие складки вокруг рта углубились, обнажились зубы, а изо рта вырвалось рычание.
