Чихая и задыхаясь в едкой духоте, я завернул ещё за один угол и чуть не налетел на Дейва, который вдруг остановился как громом пораженный. Перед нами была мрачная дыра – здесь сходились две боковые улочки, и шаткие строения склонялись над пенившейся ямой с нечистотами, края черепичных крыш почти соприкасались, будто старясь спрятать от неба свой позор. Под образованной ими аркой в тропических знойных сумерках клубились тени, они были чернее наступающей ночи. Среди этих теней над нашими головами что-то шевельнулось.
Это была маска, одна из тех, которые используют по всему Востоку во время праздничных шествий, – жуткая звериная морда, треугольная, длиннозубая, прототипом ей, вероятно, послужил ночной охотник – пучеглазый тигр. Окраска маски была более естественной, чем принято в восточном искусстве: вместо кричащих красных и желтых полос – сочные полутона от ржаво-осенних до зеленых оттенков листвы; блестели клыки из слоновой кости, а между ними свисал малиновый язык. Вокруг раззявленной пасти сверкали позолоченные узоры, а гладкая грива отливала серебром. Зрелище было удивительное, и я не мог понять, как такое редкостное произведение искусства могло оказаться в этом забытом богом квартале.
Вдруг вытаращенные глаза сузились, изо рта закапала слюна, и малиновый язык подобрал её с желтоватых львиных клыков. Голова чудовища угрожающе качнулась, позолота зашуршала и зазвякала. Раздалось тихое рычание, как будто совершенно не связанное с телесной оболочкой и от этого ещё более устрашающее. Для нас с Дейвом, только что избежавших объятий тумана и спасшихся от головорезов, это было уже чересчур. Мы оба завопили благим матом и пустились со всех ног. Меня занесло в маленькую улочку слева, под ногами чавкали помои и кое-что похуже, потом я свернул за угол и наткнулся на ящики с пустыми бутылками и какие-то безобразные картонные коробки. Передо мной возвышалась старая бетонная стена, глухая и гладкая. В ней была только одна дверь, обитая оцинкованной, изъеденной дождями жестью, покрытая царапинами и вмятинами, но ещё очень, очень прочная.
Я нажал на дверную ручку, она легко повернулась, но дверь не открылась. Я забарабанил по ней кулаками, жесть загудела, но ничего не последовало.
– Бесполезно, Дейв… – задыхаясь, произнес я, но ещё когда говорил это, даже не оглянувшись, догадался, что Дейва рядом нет. Улица за мной была пуста; пуста и тиха, слышалось только мое натужное дыхание. Но пока я вслушивался, я различил сзади чьи-то мягкие, легкие шаги, осторожно крадущиеся по застывшей грязи. Я уже хотел подать голос, когда что-то в звуке этих шагов меня остановило. Я стиснул зубы, пот струйкой пробежал по спине. Кто бы там ни крался, он крался на четырех ногах. Я снова отчаянно заколотил в дверь, начал пинать её ногами, да так, что на обивке оставались следы, а рукояткой меча лупил по бетонной стене. Хорошо, хоть меч был при мне. Дейв, видно, бросился в другую сторону, и он вне опасности. Понадеявшись, что эта нечисть последовала за мной, я медленно повернулся навстречу опасности и прижался спиной к негостеприимной двери.
