– Стриж! То есть я хочу сказать… Ле Стриж. Какого черта…
– Я здесь делаю?
Он все так же говорил в нос, и таким же остался его дребезжащий от злости голос. Однако сейчас на лице его играла улыбка. Перекошенная улыбка тонких губ, кислая, как недозрелая хурма, – и все же улыбка.
– Спасаю твою жалкую шкуру, мой мальчик. Я ведь исключительно этим и занимаюсь, когда ты поблизости, разве не так?
Я сморгнул. Что-то в нем изменилось. В холодном взгляде серых глаз была все та же властность, доводившая чуть не до одурения. Лицо его могло принадлежать любому из запечатленных в мраморе классиков – ученому, философу, священнику или отшельнику. Бледная кожа, изрезанная глубокими морщинами, тонкий, как лезвие, нос с широкими ноздрями и бескровная линия рта, практически без губ, над надменным, выступающим подбородком. Но жизнь, бурлившая под этими, казалось, застывшими чертами, превращала его в смертоносное оружие, грубое орудие, бьющее в цель и крепкое, как камень. Кто это – фанатик, сумасшедший, психопат? Так я подумал, когда впервые увидел его, но теперь я знал слово, подходившее куда лучше.
Некромант .
Опасный противник, смертельно опасный, если верить всему, что я слышал о нем. И все же, как ни удивительно, он переменился. Вместо потрепанного черного пальто с поясом он был одет в драную бархатную темную сутану. Седые волосы, которые раньше висели спутанными беспорядочными лохмами, теперь были перехвачены сзади изящным бантом из черного бархата и, кажется, даже напудрены. Старый негодяй выглядел как французский аббат восемнадцатого века. Но вместе с тем грязные борозды все так же покрывали это лицо отшельника, подчеркивая и без того глубокие морщины. На высоком лбу пудра лежала неровными серыми хлопьями, а в уголках глаз налипла маленькими желтоватыми комочками. От Ле Стрижа все так же ощутимо несло запахом затхлости и бродяжничества. Причем не я один чувствовал этот запах: конь тоже водил ноздрями. Даже бархатная сутана старика местами была покрыта лепешками доисторической грязи. Впрочем, я решил разговаривать вежливо и не нарываться.
– Хорошо выглядишь, – произнес я, и он едва заметно наклонил голову. – Полагаю, что всем этим, – я указал на коня, – я обязан тебе?
Он снова наклонил голову. Он что, пытается произвести хорошее впечатление?
– Я чувствовал своим долгом предоставить тебе подходящее средство передвижения. Дело в том, мой молодой друг, что я сейчас так же нуждаюсь в твоих услугах, как некогда ты в моих.
