Но слушай, чему нас учит у Матфея Христос, говоря:
«А молясь, не говорите много, как поступают язычники; ибо они думают, что в многословии своем будут услышаны. Поэтому не уподобляйтесь им. Ибо знает Отец ваш, что вам нужно, прежде, чем вы Его просите».
И Павел пять слов, произнесенных с пониманием, предпочитает десяти тысячам слов, сказанных попусту. Моисей не издал ни звука, однако услышал: «Что ты взываешь ко мне?» Не громыхание уст, но преданность пылкого сердца достигает божественного слуха, как самый громкий голос. Поэтому возьми себе за обыкновение: как только нападет враг или станут тебя прельщать прочие пороки — укрепив сердце верой, обращайся к небу, откуда придет к тебе помощь. Но туда же протягивая и руки! Безопаснее всего быть верным благочестию, чтобы усердие твое было устремлено не на земные дела, а ко Христу.
Однако, чтобы умалять помощь знания, думай вот о чем: сначала было достаточно, чтобы Израиль убежал от врага, но он не осмеливался вызвать на бой амалекитян до тех пор, пока не стал крепче от манны небесной и от воды, бьющей из скалы. Подкрепившись этой трапезой, лучший воитель, тот самый Давид, без труда одолел всю вражескую когорту. Он сказал: «Ты приготовил пред мною стол против всех, которые мучают нас». Верь мне, дражайший брат мой, не существует столь сильного натиска врагов, а значит, столь могущественного искушения, которые не могло бы с легкостью притупить изучение Священного писания; не существует столь печальной неудачи, которую оно не сделало бы переносимой. Однако, чтобы не казалось, что я дерзкий толкователь (хотя я мог бы призвать на защиту великих людей), я спрашиваю, что лучше манны способно осенить знание тайного закона? Ведь в том, что она по своему происхождению появляется не из земли, а падает с неба, ты видишь разницу между человеческим писанием и божественным. Ведь все Священное писание вдохновлено Богом и исходит от Бога-Творца. А то, что принижено, это приземленность речи, которая под почти убогими словами скрывает огромные тайны. Как понятно! Нет ни одного человеческого учения, не испорченного какой-либо чернотой ошибок; только учение Христово совершенно белоснежно, ясно и чисто. То, в чем есть некоторая жестокость и шероховатость, выражает тайну под прикрытием букв. Вроде поверхности стручка: если кто-нибудь дотронется, то что может быть жестче и неприятнее? Те, которые говорили: «Этот язык грубый. Кто может его слушать?» — вкусили только оболочку манны. Докопайся до смысла духовного — нет ничего слаще, ничего сочнее! Манна значит для евреев больше. Что? То, что она прекрасно согласуется с божественным Писанием, в котором нет ничего пустого, ни единой йоты, недостойной исследования, недостойной восхищения, недостойной вопроса: «Что это?» Святой Дух обычно называет знание божественного закона водой. Ты читаешь о водах обновления, которыми прославил себя Давид; ты читаешь о водах, которые мудрость изливает на начала всех путей; ты читаешь о том тайном потоке, вступив в который Иезекииль не мог перейти его вброд, ты читаешь о колодцах, которые вырыл Авраам, которые были засыпаны филистимлянами, а Исаак восстановил их снова; ты читаешь о двенадцати источниках, у которых отдыхали израильтяне, утомленные
