В давно прошедшие времена язычники говорили: «Не седой голове носить шлем!» Тогда это считалось постыдным. А сегодня это считается похвальным и достойным среди христиан. По мнению Овидия Назона, старцу не подобает быть солдатом, а теперь считают, что быть солдатом в семьдесят лет – похвальное дело!
Но как можно совмещать шлем и митру? Что общего у епископского или пастырского посоха с мечом? Что общего у Евангелия со щитом? Как можно приветствовать людей с миром и одновременно ввергать их в самые жестокие битвы, ниспосылать мир на словах, а на деле призывать войну? Как можно, чтобы одни и те же уста громко восхваляли миролюбивого Христа и одновременно восхваляли войну? Как может одна и та же труба возвещать приход Христа и Сатаны? Как можете вы, прикрывшись сутаной, в святой молитве призывать к убийству простых людей, которые жаждут услышать из ваших уст евангельские истины? Как можете вы, занимая места апостолов, проповедовать то, что противоречит учению апостолов? И не страшит ли вас, наконец, то, что сказанное о посланцах христовых – «как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих благое» note 4 – вами полностью извращено? Подл и недостоин язык священника, призывающего к войне, толкающего ко злу, проповедующего смерть и убийство!
Среди древних римлян во времена их язычества тот, кто исполнял обязанности высшего священнослужителя, по обычаю клятвенно подтверждал, что руки его будут чисты и не запятнаны кровью. Даже тогда, когда его оскорбляли, он не должен был мстить. Тит Веспасиан, языческий император note 5, и тот постоянно следил и заботился о том, чтобы эта клятва не нарушалась, за что был восхваляем языческими писателями.
О люди, окончательно потерявшие стыд! Священники, божьи слуги среди христиан, и монахи, претендующие на еще большую святость, чем священники, – все они разжигают в государствах и простом народе страсть к убийствам и войнам. Трубу архангела они превращают в трубу Марса – бога войны. Забыв о своем достоинстве, они бегают и рыщут повсюду, толкая всех, кого могут, к войне.
И из-за этих людей, чей авторитет должен был бы внушать кротость и согласие и примирять борющихся и враждующих, государи, которые сами, возможно, миролюбивы, загораются стремлением к войнам. Увы, что еще удивительнее и невероятнее, они сами враждуют друг с другом из-за вещей, презираемых даже языческими философами, из-за презренных пустяков, которыми служители церкви должны были бы пренебречь.
