Тем не менее, Громобой не собирался оставлять хладнокровного гада в тылу, а потому указал оружием в сторону лифта. Начальник охраны послушно двинулся в указанном направлении. Билл топал следом, Троуп замыкал шествие. Хромированные двери сомкнулись.
Лифт гудел, падение почти не ощущалось. Едва Блэйз успел призадуматься о том, с высоты скольких сотен футов они спускались (масштабы станции равнялись паре городских кварталов), как кораблестроитель вновь подал голос. Решил, что теперь его черед.
— А скажи, друг Громобой, вправду ли наш приятель, о котором мы говорили, не человек?
Охотник искоса поглядел на Иного. Ярко-зеленая чешуя, дырочки ноздрей. Прорезь рта. В нем, вероятно, острые зубы и язык, раздвоенный на конце. Пресмыкающееся. Любопытная эволюция. Что за нужда вынудила крокодила встать на задние лапы и развить в себе разум?.. Не высокорастущие бананы и не примитивные орудия труда, это точно.
— Не знаю. Почему ты спрашиваешь?
— Банальное любопытство. Необоримая, знаешь ли, штука.
— Понимаю. Ничем не могу помочь. Я и сам хотел бы узнать. И надеялся, что ТЫ расскажешь.
— Увы. — Громила пожал плечами. — Мне известно едва ли больше твоего. Просто мне поручили заказ, не сообщая подробностей. Даже не подтвердили, верны ли мои гипотезы.
— Но и не отрицали, верно?
— Не отрицали, — согласился Билл. — Вот я и решил, что если теперь мы связаны общим секретом...
— А мы связаны?.. — Троуп поднял бровь, как умели лишь представители свободных профессий.
— Ну да. Не говори никому, что это Я передал тебе данные. Буду очень признателен.
— А, вот о чем разговор! — Блэйз усмехнулся. Вновь посмотрел на Иного (ледяное спокойствие, окруженное зеркальными стенками). — Издалека ты заходил! Сомневаюсь, что мое молчание тебе чем-то поможет. Любой, у кого имеется хотя бы пара извилин, тут же смекнет, в чем дело. Это, кстати, лишний повод, чтобы ты сдался легавым. Или, напротив, держался в осаде столько, сколько возможно. Под защитой копов ты в безопасности.
— Большое спасибо! — скривился владелец верфей.
— Хорошо, я ничего не скажу. Во всяком случае, от МЕНЯ никто не узнает, что я здесь побывал.
Амбал кивнул. Остаток пути они пролетели в молчании.
«Versus» возвышался над причалом, блестящий и гладкий (после увиденного и услышанного — убогий, почти неприметный и все-таки такой привычный), с задраенным наглухо шлюзом.
— Вижу тебя, милый, — раздалось в наушнике. — Наконец-то. Почему так долго? Я начала волноваться.
