— Что вы имеете в виду, Смит?
— Только то, — он оглядел окрестности с таким выражением, как будто со всех сторон к нам подкрадывались китайцы, — только то, что за нами следят.
Мы молча переглянулись, без лишних слов убедившись, что оба опасаемся одного и того же. Затем Смит скомандовал:
— Вперед, Петри! — И, взявшись за руки, мы ускорили шаг.
Крегмайр стоял на небольшом зеленом возвышении над тем, что было некогда бухточкой или устьем реки, окруженный со всех сторон плодородными угодьями.
Дом, куда мы решили нанести визит, представлял собой двухэтажное сооружение, соединенное с восточной стороны с древней башней и двумя маленькими флигелями. Здесь был разбит небольшой огород, несколько чахлых деревьев росло у северной и западной стен, а все имение окружал массивный забор из серого камня. Тень башни под острым углом пересекала дорогу. Разгоряченные долгой ходьбой под горячим солнцем, мы с благодарностью окунулись в нее. Однако, оказавшись у подножия древнего сооружения, я почувствовал не облегчение от прохлады, а не очень приятный озноб. Переглянувшись со Смитом, мы поняли, что испытываем одинаковое беспокойство.
Но вокруг царило молчание, если не считать отдаленного шороха моря, и только непонятно откуда взявшаяся здесь чайка прокричала с небес что-то скорбное и немузыкальное. Невольно в памяти всплыли строки из поэмы:
Вдали людей, среди таинственных болот
Живу среди зверей, и птиц, и всякой Божьей твари,
А рядом волны плещут, и ветер жалобную песнь свою ведет,
И океан зовет туда, где нет печали.
Вокруг не было видно ни души, ничто не выдавало присутствия человека. Даже собака не залаяла. Найланд Смит шумно вздохнул, бросил взгляд на дорогу, по которой мы пришли, и мы двинулись вдоль стены к воротам. Они оказались не заперты, а за ними была мощенная камнем дорожка среди зарослей травы. Она вела к дому в четыре окна — два на первом и два на втором этаже. Те, что на первом, были забиты досками, а на втором не имели ни жалюзи, ни занавесок. Не чувствовалось никаких намеков на то, что Крегмайр обитаем.
Мы поднялись по ступенькам к массивной дубовой двери. Древний и ржавый дверной колокольчик висел справа. Смит, бросив на меня загадочный взгляд, принялся звонить.
Где-то внутри здания что-то загрохотало, заскрипело, причем возникло такое впечатление, что звуки доносились из круглого отверстия в стене башни где-то над нашими головами. Потом все стихло, и сердце мое сжалось в какой-то неясной тоске, несмотря на сияющее солнце и ослепительную голубизну полудня. Над нами, жалобно крича, продолжала кружиться чайка. Мы снова переглянулись и уже хотели обменяться кое-какими замечаниями по поводу загадочности всего происходящего, как дубовая дверь без всякого скрежета отпираемых засовов распахнулась и огромный, одетый в белое мулат появился на пороге.
