Я знал, что доктор Фу Манчи знал секрет изготовления препарата, вызывающего у человека искусственную каталепсию, по всем признакам неотличимую от смерти.
Безусловно, этот неизвестный науке препарат содержался в коньяке (если в графине вообще был коньяк), который Самаркан выпил во время ареста. «Желтая дрянь», упомянутая Моррисоном являлась противоядием (еще один секрет блестящего китайского доктора). «Мертвеца» никто не поднимал по веревочной лестнице — он сам взобрался по ней!
— Итак, Моррисон. — резко сказал Найланд Смит. — До сих пор вы вели себя благоразумно. Теперь признайтесь чистосердечно: сколько вам заплатили за работу?
— Двадцать фунтов, сэр, — просто ответил надзиратель. — И я поступил так только потому, что не видел вреда в своих действиях. Заключенный умер, и я лишь выполнил его предсмертную просьбу.
— А кто заплатил вам?
Похоже, мы подошли к самому щекотливому вопросу: лицо Моррисона заметно изменилось. Он замялся на мгновение, и полковник Уоррингтон с грохотом опустил кулак на стол. Надзиратель обреченно вздохнул и медленно проговорил:
— Мне стыдно признаться, сэр, но за годы службы в армии — в Каире — я пристрастился к наркотику.
— К опиуму? — уточнил Смит.
— Нет, сэр. К гашишу.
— Боже милостивый! Продолжайте.
— В Сохо, недалеко от Флит-стрит, есть местечко, где можно купить гашиш, и я захожу туда иногда. Мистер Самаркан тоже появлялся там с разными людьми, вероятно постояльцами «Нью-Лувра». Там я и познакомился с ним.
— Точный адрес заведения? — повелительно спросил Найланд Смит.
— Кафе «Египет». Но гашиш продается только наверху, а туда пускают лишь тех, кто лично знаком с Исмаилом.
— Кто такой Исмаил?
— Владелец кафе. Греческий еврей из Салоников. Обычно посетителей провожала наверх старуха, но в последние несколько месяцев ее изредка заменяла молодая женщина.
— Как она выглядит? — нетерпеливо спросил я.
— У нее очень красивые глаза. Это все, что я могу сказать, поскольку она носит яшмак.*3 Прошлой ночью прислуживали две женщины, обе с закрытыми лицами.
«Две женщины!»
Надежда и страх теснились в моей груди. К великому своему несчастью, я знал, что Карамани вновь находится в руках китайского доктора. Может ли кафе «Египет» являться местом ее заточения?
