Это был доктор Фу Манчи.
Он еще больше исхудал с тех пор, как я видел его в последний раз, а когда доктор уселся за стол, я заметил, что в его движениях чувствуется усталость. Человек, который не встречал доктора Фу Манчи, наверное, никогда не сможет понять, какая особая сила исходила от него.
Я не знал никого, кроме Найланда Смита, кто был бы способен ей противостоять. И вот теперь, оказавшись наедине с доктором в этой узкой, длинной и зловещей комнате, тишину которой нарушало только шипение горелки, я понял, что источник этой силы — его глаза, похожие на странные зеленые маяки. Они лихорадочно блестели в глубоких черных глазницах.
Его внушительная фигура, высокая, угловатая, со вздернутыми плечами, придавала ему некоторое гротескное величие; и когда он сидел передо мной — оживший скелет, облаченный в складчатый атлас, с обтянутым кожей причудливым черепом, вся его сила, казалось, воздействовала на меня. При появлении доктора я вскочил на ноги и теперь стоял, борясь со страхом, смешанным с отвращением.
Он заговорил. Речь давалась ему с огромным трудом. Я внезапно проникся уверенностью, что конец доктора Фу Манчи очень близок. Казалось, какой-то волшебник изловчился и загнал душу обратно в тело, умершее много лет назад.
— Я полагаю, вы не чувствуете ни тошноты, ни каких-либо иных неприятных ощущений. Мои молодцы — мастера по части ножей и удавок, но весьма неуклюжи, когда дело доходит до более тонких методов.
Несколько мгновений он наблюдал за мной, положив костлявую руку с длинными ногтями на зеркальное стекло, которым был покрыт стол. Как и прежде, мне показалось, что доктор проникает во все уголки моего сознания, читая все мои мысли.
Я сунул руку в карман, как бы признавая поражение, но пальцы нащупали автоматический пистолет. Меня не разоружили!
— Вы нанесли огромный урон моим планам, мистер Кэрригэн, когда застрелили моего сподвижника Остера. Доктор Остер был обладателем диплома Гейдельбергского университета, а также одной незначительной ученой степени в Лондоне. Следовательно, его квалификация была весьма невысока, однако он приносил нам пользу. Поскольку у вас довольно хорошо развиты способности к наблюдению, вы, несомненно, заметили, что его кожа отличалась необычной пигментацией.
Этот невыносимый взгляд исключал всякую возможность отрицания. Я ответил:
— Он был желтый, как лимон.
Сжимая в руке кольт, я говорил себе: «Ты же не колебался, когда речь шла о негодяе рангом помельче. Чего же колебаться сейчас?»
