Белый, держа руки на затылке, стоит перед Гариком на коленях. Поодаль жмется к стене бледная Катя. Увидев меня, она тут же бросается навстречу. Гарик целится в лоб своему корешку и хищно скалится. Девушка утыкается мне лицом в грудь и плачет навзрыд. Смотрю на Гарика.
— Я их сразу, бля, просек! — говорит он, довольный собой. — Свинтить захотели по-тихому. От меня не уйдешь! — заявляет он Белому и тут же лупит его ботинком по зубам.
— Гарик, стрельбу на улице было слышно? — отвлекаю его от мстительного занятия.
Он смотрит, как Белый пытается подняться с пола:
— Не, братан, тихо, как у негра в жопе. Ты всех, что ли, мочканул?
— Почти. В кегельбане один чудик скоро оклемается, а остальные — вряд ли.
— Лихо! — с нескрываемым восхищением говорит Гарик. — Только тот, что приходит в себя, нужно, чтобы и он ушел…
— Ну, это ты сам разбирайся, — отвечаю и отвожу Катю в дальний конец гаража.
— Как ты? — спрашиваю ее, поглаживая по вздрагивающим плечам.
— Я… я думала, что отец… — всхлипывает она. — А мама… Она меня как не родную подставила…
Говорю ей какие-то слова утешения, а сам прислушиваюсь к разговору за машинами.
Гарик бурно выясняет отношения со своим бывшим подельником. Тот пытается ему что-то объяснить. Мне это не интересно. Пора уходить отсюда. Достав ПМ, подаю его Кате. Она не понимает, чего я от нее хочу.
— Нам еще нужно выйти отсюда, — поясняю, держа пистолет на ладони. — Всякое может случиться, и я не хочу, чтобы ты оказалась беззащитной. Катя осторожно берет у меня «Макарова».
— Патрон в стволе, — объясняю ей. — Если что, сними с предохранителя вот так, — показываю, как это сделать, — и просто нажимай курок.
Катя кивает, левой рукой вытирая слезы.
— Я знаю, я стреляла, — говорит она. — Меня один папин приятель, который работает в ФСК, учил стрелять из такого же.
Будем надеяться, что применять оружие больше не придется.
Гарик все еще слушает оправдания Белого.
— Уходим, — говорю Гарику, глядя на него испытующе: кто знает, о чем они могли тут договориться?
— Сейчас, — кивает он, — пусть добазарит.
Увидев Катю, Белый замолкает, в его глазах вспыхивает злоба.
— Жаль, тварь, я с тобой не поговорил по-серьезному… — бросает он ей.
Девушка вздрагивает от его слов, как от удара, и вдруг, щелкнув предохранителем, направляет пистолет Белому в грудь.
Тот лишь презрительно растягивает губы в оскале:
— Ну-ка, ну-ка, давай, сучка! — хрипит он. — Как это у тебя, интересно, получится?
Раздается выстрел, за ним еще один и еще. Одна из пуль, чиркнув по полу рядом с Белым, ударяет Гарика в ногу. Две другие разрывают джинсовую рубашку на груди Белого в области сердца. С выражением искреннего изумления на лице он падает на спину.
