Хозяин материализовался возле них из таинственного полумрака, который царил за стойкой, и принципиально потребовал немедленно сделать выбор в пользу того или иного блюда.
– На ваше усмотрение, почтенный, – сразу отреагировала Каэ. – Нам охарактеризовали вас как лучшего знатока изысканной кухни и вин.
Хозяин расцвел и не замедлил разразиться тирадой о радующей его сердце воспитанности столь молодого еще человека и о том, что в пору его юности воспитанных людей было больше.
– А плодились они, очевидно, неохотно, – пробормотал Рогмо, не успел хозяин отчалить от их столика.
Получив краткую передышку, они стали с любопытством оглядываться по сторонам. Круглый зал на первом этаже башни был оформлен под старину: тяжелые столики с мраморными столешницами, рассчитанные на двоих-троих посетителей, грубо сработанные темные табуреты, светильники в виде факелов – но не факелы, потому что ни дыма, ни копоти не было. В простенках висели потускневшие от времени тканые гобелены. Кружки и тарелки в «Башне Великана» были вполне в духе самого заведения – большие и практически неподъемные.
Когда с кухни стали поступать подносы с горячими блюдами и кувшины с изумительным напитком «Слезы великана», обладавшим ни с чем не сравнимым богатством букета, Каэ пожаловалась полуэльфу:
– Подо мной буквально все качается, как палуба. И в глазах рябит.
– Ничего страшного, – утешил ее Рогмо. – Если вам от этого будет легче, то я признаюсь, что и сам испытываю нечто подобное. А ты, Магнус?
– Не то чтобы не испытываю, но вот глаза меня, кажется, на самом деле подводят. Посмотри-ка, Рогмо, тебе не знакомо лицо вон того господина за крайним справа столиком?
Полуэльф скосил глаза в указанном направлении и сразу обнаружил одиноко сидевшего над громадной кружкой невзрачного человека. Незнакомец был одет в алый плащ, выгоревший и потертый, имел солидную лысину, но больше ничем не выделялся из толпы посетителей.
– Похоже, он мне незнаком, – признался Рогмо спустя три или четыре минуты внимательного разглядывания.
– Странно, – буркнул Магнус. – Но, может, я ошибаюсь.
Он вытащил из складок своего неизменного черного одеяния перстень и повертел его в пальцах. Затем вздохнул и спрятал перстень назад.
– Кажется, ошибся. Тогда объясните, почему у меня на душе муторно?
Блюда пахли так аппетитно, что Каэ сама себе удивлялась – ее не привлекало ни одно из них. Было тревожно и холодно, хотя перед выходом она тепло оделась, пожалуй даже слишком тепло. И вот на тебе...
