Никки последовал за Китайцем по коридору.
Они миновали черную дверь и оленьи рога, аксминстерский ковер и дверь с нарисованным на ней камышом.
В будуаре Хозяина, — ибо таково одно из слов, позволяющих описать выдержанное в тонах пожелтевшей зелени убранство этой комнаты, впрочем, имевшей, быть может, больше сходства с холостяцкой квартирой Шерлока Холмса на туманной Бейкер-стрит, по которой медленно движутся кэбы, — в будуаре Хозяина их ожидал откидной письменный стол, уже застеленный чистой промокательной бумагой с чернильницей и мягким стальным пером поверх нее. На столе лежал также отпечатанный на машинке список экзаменационных вопросов.
О Господи, подумал Никки, совсем как на вступительных экзаменах в Итоне!
Совсем так оно и было. Перед Никки предстал уже знакомый нудный набор: уравнения, прямоугольные треугольники с их жалкими вершинами, именуемыми A, B и C, вопросы насчет того, что производят в Чикаго, да как называется столица Сиама, да когда произошла Французская революция, и даже кусочек «De Bello Gallico» на предмет перевода — вся компания была в сборе. Цезарь! И еще пущую неправдоподобность, — хотя, пожалуй, не для Никки, ибо до сей поры экзамены играли в его жизни роль куда более заметную, нежели гангстеры, — придавал положению Китаец, оставшийся в комнате, чтобы присматривать за экзаменуемым.
Никки уныло уселся за письменный стол, а желтолицый человек, сунув ладони в широкие рукава, застыл за его спиной.
Почему все они так не любят разговаривать? — сердито думал мальчик, берясь за перо. Чего они на себя таинственность напускают? Уж «с добрым-то утром» они, судя по их виду, сказать умеют. И Никки нарочно поставил 1066 против вопроса о дате открытия Америки.
Это было что-то вроде экзаменационной работы по проверке общего кругозора.
Как они могут, как они могут сегодня стрелять в тебя, а завтра устраивать проверку твоего кругозора? Чаепитие у Болванщика да и только!
Сидя в одиночестве на больничной койке и стискивая в разгневанном кулачке немалый клок Шутькиной шерсти, — Шутька, понимавшая, что она помогает хозяйке справляться с какой-то горестью, безропотно сносила боль, — Джуди размышляла о безобразной несправедливости женской доли.
Во-первых, титул достается твоему брату. Во-вторых, тебе приходится носить на приемах юбку. В-третьих, считается, что ты не должна лазить по деревьям. В-четвертых, тебя гипнотизируют. Впятых, он получает образование. Он получает, а ты нет. О, будь прокляты, будь прокляты всеобщее скотство и фаворитизм!
