В воздухе стоял кофейный дух, и я, выйдя из спальни, направился к его источнику. Возле кухонной ниши мне на глаза попалась лиловоокая красотка с волосами цвета воронова крыла, одетая в грубые полотняные штаны и черный свитер с высоким горлом. Она готовила яичницу-болтунью. Красотка была босая и совсем маленькая. На вид – гибрид негритянки, китаянки и француженки.
Такой облик обычно принимают еврейские девушки, обучающиеся в музыкально-художественных школах.
Она заговорила первой.
– Вы спали на полу. – Это было произнесено сухим и прозаичным тоном, каким обычно говорят о погоде.
– Похоже, да, – ответил я. Спина у меня болела, руки были грязные, рот, казалось, забит шерстью, а в довершение всего я прекрасно помнил, почему нахожусь здесь, а не в своей собственной уютной квартирке над гриль-баром «Я не прочь». – Можно мне немножко кофе?
Она указала на чайник вилкой, с которой капал яичный белок.
– Угощайтесь. Что, похмелье, да?
– Нет, я вчера не пил. Который теперь час?
– Начало третьего.
– Сейчас день?
Она уставилась на меня.
– Разумеется, день. – Девушка снова принялась взбивать яйца. – Видать, вечеринка была ого-го!
– Так вас тут не было? – спросил я, открывая дверцы буфета в поисках чашки.
– Они все в мойке, – сказала красотка. – Нет, не было. Я девушка-вытрезвитель.
– О! – изрек я.
Мы стояли недалеко друг от друга, она у плиты, а я возле мойки.
Порывшись в груде посуды, я вытащил чашку, как мог, вымыл ее и налил себе кофе.
– Что-то я вас раньше тут не видела, – сказала девушка.
– Я редко сюда выбираюсь.
– Откуда выбираетесь?
– Из Канарси.
Она скорчила такую гримасу, будто я отпустил сальную шуточку, и сказала:
– Ну-ну, давай заливай.
– Нет, правда.
Красотка взяла себе тарелку, выложила на нее болтунью, а сковородку поставила обратно на плиту – Если хочешь яичницы, стряпай сам, – сказала она. Девица не хотела меня обидеть, просто ставила в известность.
– Нет, спасибо, – ответил я, – хватит с меня и кофе.
Она отнесла свою тарелку и чашку к нагромождению мебели на середине комнаты и села. У Арти нет кухонного стола. Я уселся напротив нее и стал с хлюпаньем тянуть свой кофе, еще слишком горячий. Девушка не обращала на меня никакого внимания, кидая в рот кусочки яичницы, будто уголь в топку печи ш-шик, ш-шик, ш-шик. Как патрульный Циккатта с его буль-буль-буль.
Размеренно, как это делала бы машина.
– Когда проснется Арти, как вы думаете? – спросил я.
– Когда я соберу завтрак, – ответила она. – Ты не обязан его дожидаться.
