– Так ты, значит, с перышком ходишь?
– Нет, – отвечаю я.
– А я вот слышал, что в школу ты приносил. Так ты типа беспредельщик?
– Нет, – я пожал плечами, все еще сжимая пакеты. Гамильтон засмеялся и вдруг исполнил передо мной
странный, похожий на птичий танец: неестественно передвигаясь, он выпячивал грудь и крутил головой из стороны в сторону.
– Отстань от него, Хамми, я не шучу, мать твою, – смеясь, сказал парень постарше и шутя оттащил его от меня. Ко мне подошла одна из девок, она тоже училась у нас в школе. У нас с Питом и Брайаном было для нее прозвище – Кобыла. Бывало, я онанировал, представляя себе ее образ; а если честно, я постоянно на нее дрочил. Помню, однажды мы были у Брайана и смотрели программу о животных, там показывали, как фачатся богомолы и как богомолиха пожирает во время акта голову богомола. Мы потом шутили, что в койке с Кобылой можно нарваться на такой же прием. Помню, я еще сказал, что стал бы фачить Кобылу, только если б мне удалось ее сначала привязать.
– Подружка у тебя есть, сынок? – спросила она, жуя жвачку так медленно и обдуманно, что ее красивое личико удлинялось и становилось похоже на лошадиную морду. Подобная мимика ее совсем не красила, однако девица каким-то непостижимым образом становилась еще более сексапильной.
Несмотря на страх, я почувствовал напряжение в паху.
– Не-а, – ответил я.
– Да он и дырки-то не видел, – презрительно фыркнул Гамильтон. Джилкрайст заржал.
Я промолчал.
– Да оставьте вы убогого, – смеясь, сказал блондинистый. – Ладно, Хамми, отпусти ты его.
Тут я увидел вторую девицу, это была Каролин Карсон из нашей параллели, точно; мы даже встречались на некоторых уроках. Она была что надо. Убийственная красотка. Я был готов провалиться сквозь землю.
Блондин, видимо, заметил, что я узнал ее и что я в шоке. Он приобнял ее.
– Это моя малышка, нравится? – сказал он, похабно ухмыляясь.
Она засмеялась и отодвинулась от него.
– Да ладно тебе, Доджи… – Похоже, ей было не по себе, что ее застали в компании таких уродов. Я-то принимал ее за приличную девочку.
В этот момент Гамильтон ударил меня по лицу. Я стоял, уставившись на него, сжимая пакеты.
– Дай пожрать, мать твою! – рявкнул он. Он вперил в меня сверкающий, неистовый взгляд, и я почувствовал, что скула, в которую он мне вдарил, странным образом пульсирует в такт с моими же яйцами.
Потом я увидел, как что-то изменилось в его глазах, как будто мы обменялись нервными импульсами, отвратительными и пугающими, сущность которых я не смог бы определить.
