— А если да? — спросила девушка. Ее голос не прозвучал равнодушно. — Тогда что?
— Все будет так, как суждено, — ответила Галина.
Ирла на это никак не откликнулась, и некоторое время обе женщины сидели и молчали. В палате темнело по мере того, как солнце закатывалось за окоем и оставляло небо луне и звездам. Повеяло легким ночным ветерком — слишком теплым, чтобы потребовалось закрывать ставни, его робкие порывы принесли запахи жасмина, олеандра и курений.
— Когда мне ехать? — спросила наконец Ирла с явным нежеланием в голосе.
— Когда обретешь уверенность, — сказала Галина. — И когда завершишь свое учение.
— А не лучше ли начать действовать немедленно? — предположила молодая собеседница.
— Нет, — Галина покачала головой. Теперь ее прическа стала совсем серебряной под лунным светом, льющимся в восточное окно. — Тогда это стало бы велением долга, а не выбором. Я бы предпочла, чтобы ты завершила обучение, прежде чем примешь окончательное решение. До тех пор ты не узнаешь в полной мере, что значит отречься от предназначенного тебе по праву рождения и принять путь Госпожи. До тех пор никакой выбор не будет ценен.
Она сняла со стола книгу и протянула Ирле:
— Возьми ее и изучи. Когда увидишь, что начала что-то понимать, возможно, решение дастся тебе куда более легко. Но не решай ничего, пока не кончишь изучать ее. Тогда мы опять поговорим об этом. Ирла, я не желаю, чтобы ты ощущала хоть какое-то принуждение. Никто не узнает о нашей беседе, я не делилась своими открытиями ни с кем, кроме самых старших; и каким бы ни было решение, ты получишь мое благословение.
Было великим искушением прислушаться к мыслям девушки, но Галина удержалась от этого из уважения к праву Ирлы на сердечные тайны. Вместо этого она поднялась и выпрямила тело, которое вновь начало ощущать свои годы. Или это была тяжесть познаний Сестры Галины.
«Это оно и есть? — подумала она. — Эта мелочь и есть камешек, который покатится, чтобы вызвать лавину и запрудить поток? Я больше ничего не могу сделать, только наблюдать и ждать. И да не покинет нас Госпожа».
Вслух же она сказала совсем другое:
— Я голодна. Пойдешь со мной подкрепиться?
Ирла кивнула и встала, чтобы последовать за Сестрой Галиной из палаты, скрыв писание Аларии в складке своей рубахи послушницы.
Борс опирался о копье и с раздражением смотрел на алое сияние, заполнявшее ночное небо над лесом к северу от него. Проклятый лесной пожар полыхал больше дней, чем было пальцев у Борса, чтобы сосчитать их. Но что бы там ни напророчил старый Редек, Борс давно перестал придавать значение лепету этого выжившего из ума дурня. Шаман может изрекать всякие напыщенные обещания о посланцах и спасителях, но Редек не стоит и не мерзнет в одиночестве, высматривая на тропе к Алагору призрак, россказнями о котором, по мнению Борса, кудесник лишь набивает себе цену.
