Каландрилл кивнул, про себя подумав: Варент, видимо, один из тех, о ком ему говорила Реба.
— Прекрасно, — посол наклонился вперед, облокотившись на колени, с кубком в руках. Голос его посерьезнел, а глаза не отрывались от лица Каландрилла, словно гипнотизируя его. — Будучи ученым, ты не можешь не быть знаком с Евангелием. Ты читал Рассена? Отлично, в таком случае тебе будет легче меня понять. Как утверждает этот несколько скучный книжник, наши боги — Дера, Бураш, Бранн и остальные — сравнительно молоды. До них миром правили божественные братья, Фарн и Балатур; а еще раньше — самые первые из богов, Ил и Кита.
По утверждениям Рассена, Фарн и Балатур — дети Киты и Ила, если у богов могут быть дети, в чем я очень сомневаюсь. Люди поклонялись им, когда Земля еще была молода. Но со временем они, как самые обыкновенные смертные, слишком возгордились собой и стали соперничать. — Он пожал плечами, улыбнувшись, как будто это сильно веселило его. — Впрочем, ты и сам все это знаешь. Ты знаешь, что Фарн завидовал брату и выступил против него и война эта повергла все в хаос. И когда Фарн уже было взял верх, первые боги решили вмешаться и предали забвению и победителя, и побежденного.
Он замолчал, словно ожидая замечаний Каландрилла. Каландрилл кивнул — все это было хорошо известно любому ученому и историку.
— Так вот, — продолжал Варент, — опять серьезно, есть один маг, которого зовут Азумандиас. Он вознамерился оживить Безумного бога Фарна.
Варент помолчал, словно давая ему время осмыслить весь ужас подобного шага, и в темных глазах его, безотступно следивших за потрясенным юношей, поблескивали огоньки, а орлиные черты посуровели. Когда он заговорил вновь, голос его был угрожающе глух.
— Подумай об этом, Каландрилл, — Безумный бог опять жив! Конец света! Сумасшествие плюс божественная сила! Сошедший с ума Фарн могущественнее любого из нынешних более молодых богов, хотя я и сомневаюсь, что его наследники мирно примут отставку. Скорее всего, они окажут Фарну сопротивление. И подобное столкновение наверняка приведет к концу света.
Сам Азумандиас — маньяк. Он, естественно, надеется, что ему удастся обуздать бога своими науками, но все, на что он способен, — это приблизить катаклизм. Если только его не остановят.
Он замолчал, качая головой. Каландрилл был настолько потрясен, что не мог вымолвить ни слова. Он просто ждал, когда Варент продолжит рассказ, не понимая, какая роль уготована ему.
