— Это выше моего понимания, — вздохнул он, а затем спросил: — А тот товарищ, которого мне предстоит встретить и с кем, возможно, я буду путешествовать… Сегодня вечером я встретил посла Альдарина, и он пообещал показать мне карты… Может, это он?
— Возможно. — Реба пожала плечами. — А может, и нет. Альдарин вроде не так уж и далеко.
Каландрилл выпил еще, успокаиваясь. В ее спокойствии было что-то стальное, что-то неподвижное, что успокаивало и его.
— Если бы это был он, я бы это понял, — пробормотал он. — Так ведь?
Реба опять пожала плечами.
— Возможно. Мне кажется, что сегодня твои суждения затуманены.
Он вспомнил, что говорил ему Варент.
— Он сказал: «На лозе много гроздьев».
— И это так, — ответила она. — А на берегу много гальки. Я старше тебя и потому говорю тебе: ты забудешь о Надаме. Сейчас я говорю не как провидица, а как женщина. Тебе трудно в это поверить, но это так.
Она была права: он ей не верил. И сказал:
— Боюсь, что мне это не удастся. И тогда мне придется уйти. Мне будет тяжело видеть ее рядом с Тобиасом.
Реба улыбнулась и сказала:
— Вот ты уже и начал выбирать.
Каландрилл пробормотал:
— Ты имеешь в виду путешествие, которое мне предсказала? В дальние страны?..
— Возможно. Возможно, твои ноги уже ступают по той тропе. Возможно, ты просто этого еще не понимаешь.
— Возможно, — согласился он.
— Ну, и что ты думаешь делать дальше? — спросила она.
Он немного подумал, прежде чем ответить.
— Думаю, я сейчас напьюсь.
— Это не ответ. По крайней мере не для меня и не для тебя.
— Но это привлекает.
Он немного успокоился, но боль еще не стихла, в сердце его все еще поворачивался нож, горячий, как раскаленное железо, и холодный, как могила. Реба вздохнула:
— На какое-то время, может быть. Но, рано или поздно, ты протрезвеешь.
— Может, предскажешь мне еще раз будущее?
Она покачала головой.
— Нет, Каландрилл, я этого делать не буду. Одного предсказания в день достаточно. Ничего нового я тебе не скажу, а что тебе делать, ты уже знаешь.
— Тогда можно я допью вино?
— Нет. — Голос у нее слегка дрожал. — Мне бы не хотелось, чтобы сын домма напивался у меня. Я не могу позволить себе роскошь злить твоего отца.
Обида вновь захлестнула его, и он вскочил на ноги.
— Тогда я ухожу, провидица, и поищу себе более гостеприимное место.
Реба слегка приподняла голову, словно следила за ним невидящими глазами. Ее глубокий голос зазвенел, как труба:
— Каландрилл! Отправляйся назад во дворец и напивайся там, если тебе это так необходимо. Улицы Секки не настолько безопасны, чтобы бродить по ним в таком виде. Поищи караул, и пусть он доставит тебя домой.
