За придворной знатью шли послы из других государств — главным образом, эльфы. В числе послов находился и один дворф. Орков не было. Из-за дурного знамения даже посол орков не согласился участвовать в параде, хотя Гарет потом узнал, что король Тамарос собственноручно написал этому послу теплое, ободряющее послание. Чтобы подчеркнуть торжественность момента, между шествием послов и началом королевской процессии сделали перерыв. Толпа смолкла, затаив от волнения дыхание.
К этому времени семья Гарета уже оказалась на ступенях Храма. Главы гильдий, мелкая знать, землевладельцы, придворные и послы заполнили ступени, ожидая прибытия короля.
Громко запели фанфары, возвещая, что королевская процессия двинулась к Храму. Первыми шли королевские знаменосцы, потом трубачи со сверкающими на солнце фанфарами. За ними двигались десять Верховных Магов, которых можно было различить по цвету риз, надетых поверх расшитых золотом стихарей, являвшихся одеянием всего духовенства.
За магами ехали короли других государств, также населенных людьми. Они ехали на колесницах, сопровождаемые своими рыцарями. За ними двигалась королева Эмилия и ее свита. Королева восседала в паланкине, который несли четверо рослых слуг. По бокам шли распорядительница гардероба и прочие фрейлины. Все они разбрасывали лепестки роз. Эти розы всю зиму растили в оранжерее, готовясь к торжественному дню. Отец королевы — король Дункарги Олгаф — тоже был приглашен на торжество, однако отклонил приглашение. Двор короля Тамароса расценил это как неслыханное оскорбление.
Гарет вглядывался в паланкин королевы, поскольку раньше вместе с ней там сидел и Дагнарус. Но сегодня место принца пустовало. Гарет встревожился, опасаясь, как бы принц вообще не отказался участвовать в церемонии. К этому времени приветствия (весьма вялые) в адрес королевы стихли, сменившись перешептываниями и негромкими вздохами толпы.
Дагнарус шел, держась на достаточном расстоянии от материнской свиты. Примерно такое же расстояние отделяло его от свиты короля, двигавшейся сзади. Принц шагал по усыпанной розами дороге один, грациозно махая рукой толпе. Под солнцем его темно-рыжие волосы казались языками пламени. Находись сейчас в толпе орки, они непременно бросились бы бежать, посчитав это очередным дурным знамением. Принц шел, прямой, как струна, и в свои девять лет выглядел настолько по-королевски, что женщины в толпе вздыхали и ворковали, точно голубки.
