Едва различимый призрак не улыбнулся, не успокоил ее, хотя бы кивком головы, и окончательно пропал. Мрак и запустение стремительно затопили все окружающее пространство, и Хлое подумалось, что так приходит Смерть. Все мучения сердца за всю ее жизнь, все измены, неверие и хаос сконденсировались в единую тучу и пали на ее плечи. Последней ушли память о ранней, одинокой и приносящей сплошную боль юности и страх перед ненавистной, жалкой и беспомощной старостью, и еще некоторое время страдание, питаясь само собой, пробивалось сквозь толщу времени. Дальше она потеряла все ощущения и просто ждала, отупев от муки.
Неизвестно, сколько это продолжалось, но однажды в ее сознание пробился голос. Он быстро креп, набирал силу и ясность, он словно раздвигал ночь, окутавшую ее.
— Дитя! — звал голос, и в нем звучали тщательно скрываемые нотки беспокойства. — Дитя мое! Хлоя! Хлоя!
Девушка встрепенулась, подалась навстречу знакомому голосу, и внезапно терзавшая ее боль ушла, а внешний мир обрел существование. Но пока свершалась эта перемена, Хлоя успела заметить на границе между тьмой и светом мягкое сияние камня. Наверное, где-то там же должен находиться и лорд Эргли… Белизна с золотым отливом ширилась и становилась все более прозрачной.
Только теперь, своим измененным сознанием, Хлоя смогла ощутить высшее совершенство камня, у нее захватило дух, и перевести дыхание она смогла лишь узрев вокруг стены знакомого кабинета.
Лорд Эргли смотрел на нее с легким беспокойством. Его собственный опыт был куда определенней. Он без особого труда воссоздал в памяти образ кабинета в Бирмингеме, вспомнил троих мужчин, сосредоточившись, мысленно произнес формулу и волевым усилием передал ее Лондону, а потом отдал ситуацию на волю камня. Он постарался полностью отказаться от любых собственных желаний, они представлялись не столько опасными для него самого, сколько ставящими под угрозу весь замысел спасательной операции. Судье было проще. Его не трогали, как Хлою, все эти титулы, цари и пророки, но мысли его текли сходным путем. Он по-прежнему не знал, обладает ли камень собственной волей, но не стал добиваться ответа на этот вопрос, сосредоточившись на конкретной задаче вызволения Пондона. Он не представлял себе, как именно сможет помочь ему, но эксперимент есть эксперимент. Особенно внимательно судья следил за тем, чтобы не провалиться в Бирмингем.
Он просто воссоздал в памяти время, место и обстоятельства, предоставил их в распоряжение камня и теперь ждал, что за этим последует.
