— Я имею в виду, что он представляет из себя? — пытался объяснить судья. — Мисс Барнет рассказала мне его историю, но что он такое? Какой-нибудь неизвестный минерал?
— Я думаю, это — частица Праматерии, — спокойно ответил Хаджи, — той самой, из которой возник весь духовный мир.
— Но ведь сам камень вполне материален, — удивился лорд Эргли. — При чем тут духовный мир?
— Он материя для материи, — ответил старик, — но может быть и сознанием для сознания, и душой — для души.
Именно поэтому он исполняет просьбы вашего сердца. Но желать вы должны искренне и честно.
— Я хотел спросить вас о времени, — после минутного колебания заговорил лорд Эргли. — камень действительно способен перемещать человека из одного времени в другое?
— Несомненно, — кивнул Хаджи. — Только имейте в виду: сотни поколений Хранителей не требовали от него ничего подобного. Он хранился в строгой изоляции, и теперь, когда покой его нарушен, я опасаюсь за судьбы мира. Думаю, от сэра Джайлса Тамалти не стоит ожидать особого почтения или надеяться на его совесть.
— Я этого и не жду, — мрачно согласился лорд Эргли. — Он говорил вам, что собирается делить камень?
— Он угрожал нам немыслимым святотатством, — опустив голову, ответил Хаджи. — Он поклялся делить Неделимое, если это понадобится для его «научных целей».
— И все-таки — о времени, — вернулся лорд Эргли к беспокоившей его теме.
Однако ответ его не удовлетворил.
— Я же говорю вам, — печально улыбнулся Хаджи, — с тех пор, как пятьсот лет назад шах Исмаил возложил руки на камень, его граней никто не касался. Шах Исмаил исчез, плохо исчез. Откуда мне знать, что позволяет, а что не позволяет делать с собой эта святая вещь? Лучше верните нам ваш камень, и давайте вместе искать другой.
— Другие, — озабоченно поправил его лорд Эргли. — Дело зашло дальше, «чем вы думаете. А у Джайлса камень и вовсе нелегко будет получить.
— Может быть, ваше правительство… — осторожно начал Хаджи.
— Нет, — ответил лорд Эргли. — Честно говоря, я сильно сомневаюсь, чтобы правительство хоть пальцем шевельнуло.
Во всяком случае, этого не будет, пока они не поймут всю важность камня. А когда поймут, вряд ли захотят возвращать его.
— Али Хан поднимет всю пустыню. Египет и Аравия, Африка и Сирия, Ирак и Иран, Индия…
— Можно представить, — мрачно кивнул лорд Эргли. — Но так он камень не вернет. А если вспыхнет война — тем более. Да и кому будет лучше, если мусульманский мир начнет войну? Другие правительства захотят узнать, из-за чего она началась… Нет, Хаджи, я бы не стал впутывать в это дело правительство. Не надо им знать, что может камень.
