Казалось, они ждали ее появления, потому что, когда они увидели, как она вышла из дыма, они с пением начали обходить вокруг огороженного места. Их язык был чужим, и в то же время знакомым. Он одновременно пугал и успокаивал ее. Эти эмоции вызывались не самими словами, но скорее культурой, которой принадлежал этот язык.
Она проигнорировала их движение, и вместо этого стала осматривать пятистенную ограду. В каждом углу стояло огромное изображение бога, смотревшего вниз, в яму под его ногами. Жрецы, проходя мимо них в своем шествии, бросали в дымящиеся ямы то, что она смогла определить, как различные части тел. В соответствии со своими неопределенными чувствами, она обнаружила, что это зрелище одновременно и нравится ей, и вызывает отвращение. Одна часть ее души хотела воздать благодарность богам за то, что они принимают жертвоприношения, а другая хотела бежать прочь от запаха горящей плоти, поднимавшегося из ям.
Изображения богов ей были известны, кроме одного. Самый дальний идол от того места, где она стояла, не был похож на остальных. Она никогда не видела его до этого. Он почти весь был скрыт в тени, возвышаясь, как гигантская змея, выше всех других идолов. Она чувствовала, что его присутствие здесь — богохульство, против которого она хотела протестовать, но не могла, потому что он был здесь из-за нее. Его глаза не смотрели в яму, как у других статуй, они смотрели прямо на нее. Более того, эти огромные красные глаза обвиняли ее!
«Почему ты оставила меня?», слышала она шепот в мозгу.
Ей очень захотелось убежать. Та часть ее, которой нравилась церемония, неожиданно испугалась. Но бежать было некуда. Все выходы были закрыты йорик-кораллом.
Однако у нее не было времени подробно это рассматривать. Один из жрецов сделал ей знак рукой, приглашая посмотреть, как горят в яме части тела. Чье это было тело? Человека? Йуужань-вонга? Отсюда было невозможно разглядеть.
Другие жрецы тоже жестами приглашали ее заглянуть в яму.
Нахмурившись, она осторожно наклонилась над краем ямы. Что они хотели ей показать? Она увидела…
Части тела в яме не были уничтожены — они переделывались заново. Они сами ползли к огромному погребальному костру, горевшему в центре святилища. Огонь облизывал каждую часть, и заставлял кожу обертываться вокруг пульсирующих органов, собирая эти органы в предназначенные для них полости…
Она повернулась к змееподобной статуе, умоляя прекратить это. Хотя теперь этот идол не был похож на рептилию. Он был похож… Дым был слишком плотный, и она не могла разглядеть все ясно. Все, что она могла различить, были его глаза, красные и пронзительно сверкающие во мраке святилища. И эти глаза больше не смотрели на нее, они смотрели на то, что происходило в центре святилища.
