Девушка машинально выключила экран, вытряхнула из пепельницы оставленные Даудом окурки, не переставая думать о Каннингхэме. Действие эндорфина заканчивалось, каждый шаг отдавался болью в бедре. Пора принять очередную дозу.
Она достала с полки жестяную банку из-под сахара, в которой прятала ампулы с эндорфином. Там оказалось двенадцать штук, двух не хватало. Сара вздохнула. В маленькой квартирке невозможно найти место для надежного тайника. Она заправила ампулу в автоматический инъектор, набрала на крохотном пульте нужную дозу и прижала приборчик к руке. Инъектор тихо зажужжал, и в вену вонзилась прохладная игла. Вскоре боль утихла. Сара прерывисто вздохнула и встала. Оставив инъектор с почти полной ампулой на диване, она позвонила Михаилу Гетману. Его сиятельство оказался у себя в офисе. Девушка общалась с ним на смешанном англо-испанском языке, что очень забавляло Михаила. Он шутливо называл ее на испанский манер: «mi hermana» — сестрица.
— Я так и знал, — рассмеялся Гетман, — что обязательно услышу сегодня твой голос, mi hermana.
— Да? Так ты знаешь этого орбитала Каннингхэма?
— Немного. Вел с ним кое-какие дела. У него рекомендации от самых влиятельных особ.
— От кого именно? — поинтересовалась Сара.
— От самых-самых.
— Значит, ты считаешь, ему можно доверять?
— Этого я никогда ни о ком не говорю, mi hermana, — расхохотался Михаил.
— Тем не менее, ты рекомендовал меня. Видно, у вас водятся общие делишки.
— До свидания, — по-русски проговорил Гетман, — сестрица.
Последнее слово он произнес уже по-английски, слегка раздраженно. Сара хмуро уставилась на динамик компьютера, откуда слышались частые гудки.
За ее спиной с шумом открылась дверь, и, резко вскочив, Сара приняла боевую стойку. Но это был Дауд. Следом за ним с шестью банками пива в квартиру ввалился его менеджер Джекстро, низенький человечек с бегающими глазками.
— А кого ты ожидала увидеть? — спросил Дауд, зажав в зубах сигарету.
— Просто нервы, — ответила девушка. — День сегодня такой.
Дауд быстро оглядел комнату. Его некогда карие глаза теперь были светло-голубыми, волосы, брови и ресницы — белыми. Загорелое лицо обрамляла косматая шевелюра до плеч. Темная рубашка, белые облегающие штаны, узорчатые кожаные сандалии. Дауд давно уже принимал подавитель мужских гормонов, поэтому в свои двадцать лет выглядел пятнадцатилетним, на лице ни следа бороды и усов.
Сара дружески поцеловала брата.
— Ночью мне предстоит работа, — сообщил он. — Один человек хочет поужинать со мной, поэтому я скоро ухожу.
