— Ваш собственный опыт скажет вам, что я прав, — убеждал его математик. — Время действительно работает в обе стороны, и я уверен, что вы и сами часто ощущаете материальность будущего. Не осознанно, конечно, не в деталях — бессознательно, эмоционально. Просто вы не даете ощущению развиться. Но разве вы не начинали чувствовать себя счастливым еще до того, как происходило что-то хорошее?
— Ерунда, — перебил его Форестер. — Вы ставите следствие впереди причины.
Айронсмит дружелюбно улыбнулся:
— Ну и что? Математика доказывает, что причинная связь может быть обратной…
Дальше Форестер уже не слушал. Айронсмит всего-навсего клерк, хотя прекрасно справляется с машинами в компьютерном отделе. Похоже, даже слишком прекрасно, раз у него хватает свободного времени, чтобы выдумывать для собственного развлечения всякие бесполезные парадоксы. Но ведь вся наука держится на причинно-следственном механизме…
Форестер покачал головой и покосился на телефон, страстно желая, чтобы он позвонил. Но звонка не последовало ни через пять секунд, ни через десять. Уже теряя надежду, доктор бросил взгляд на часы. Девять двенадцать. Проект редко позволял ему спать так долго. Большую часть времени даже не удавалось вырваться домой на ночь. Было весьма удивительно, что Армстронг до сих пор ни разу не позвонил.
Пытаясь не возвращаться мыслями к разговору с Айронсмитом, Форестер глянул на другую половину двуспальной кровати и обнаружил, что она пуста. Рут, должно быть, уже ушла в свой офис. Он кряхтя сел, чувствуя легкое раздражение, вызванное ее отсутствием. Она вовсе не нуждалась в деньгах. Хотя Форестер не мог не признать, что из нее вышел отличный менеджер, да и, если честно, проект почти не оставлял ему времени для семейных радостей.
Наконец, доктор по привычке бросил взгляд в окно на западной стороне дома — там виднелся огромный алюминиевый купол обсерватории. Посеребренный солнечным светом, он сверкал чистой, неестественной красотой. Когда-то этот купол был всей его жизнью, но теперь даже его вид наводил на доктора депрессию. У него не оставалось времени ни на что другое, он даже не знал, какие опыты астрономы проводят сейчас с большим рефлектором.
А телефон так и не звонил. Форестер в минутном порыве рванулся к трубке, чтобы самому набрать номер Армстронга, и снова отвел руку, словно не желая возобновлять цепь тяжкой ответственности, которая связывала его с проектом. Доктор не спешил начать новый долгий день, полный убийственных усилий и неимоверного напряжения. Он устало опустился на кровать, глядя на блестящий купол и тоскливо размышляя обо всем, что обсерватория обещала ему, но так и не дала.
