— Но ведь родомагнитные машины не используют двоичную систему?
— В этом-то и заключается вся разница. Каждое их реле похоже на электромагнитную ячейку или нейрон человеческого мозга только в первом приближении. Но в родомагнитной схеме, в отличие от ее электромагнитного аналога, действует множество разнообразных полей. Особую роль среди них играют узконаправленные сканирующие поля, которые обеспечивают резонансную обратную связь и поддерживают всю систему в равновесии. Видите разницу? Базовая ячейка электронной машины знает только ноль и единицу. Можно собрать триллион таких ячеек и записать в их памяти пятьсот миллиардов нолей и столько же единиц. Но родомагнитные реле не просто гораздо компактнее — они обладают большим быстродействием и не ограничены нолем и единицей. Одна-единственная ячейка этой системы, микроскопический аналог бинарного переключателя, способна оперировать почти неограниченным количеством всевозможных комбинаций, узловых пунктов и модулей резонанса и может запомнить непостижимое количество информации. Простота, надежность и поразительная скорость работы открывают перед родомагнитными устройствами поистине безграничные горизонты.
— Слава Богу! Вы — как раз тот эксперт, которого нам не хватало! — прогремел Уайт.
Форестер отрицательно покачал головой.
— Увы, я не эксперт. Я просто пытаюсь объяснить вам, как мало я знаю и насколько обширна область науки, именуемая родомагнитной кибернетикой. Процесс мышления гораздо сложнее, чем процесс запоминания. Должны иметься в наличии комплексы «переключателей», отвечающие за принятие решений, действие и анализ последствий. Даже в приборе, который должен был довести мою ракету до Крыла IV, и то скрывался целый комплекс механизмов. А теперь представьте себе, какое количество таких механизмов необходимо, чтобы управлять несколькими биллионами гуманоидов на многих тысячах планет!
— И все же вы должны добраться до этого проклятого реле и изменить его настройки! Мы же не собираемся перестраивать его полностью, мы просто внесем небольшие коррективы в его работу. Так что за дело! — воскликнул Уайт.
Доктор удивленно моргал, глядя на рыжебородого гиганта.
— Но как вы себе это представляете? Ваш Уоррен Мэнсфилд жил и работал в мире, который находится в двух сотнях световых лет от нашего и в нескольких тысячах лет независимой эволюции. Он говорил на другом языке. Наверняка он использовал иные приборы и системы мер, обсчитывал задачи с помощью совсем иной математики. Простейшее реле его системы может выглядеть для меня абсолютно непознаваемым устройством — даже если гуманоиды еще не перестроили его по своему вкусу, так, что и сам Мэнсфилд не узнал бы!
