Я облегченно опустился на стул, а Эсков стал ловко раскладывать по местам мое имущество. Через пару минут я почувствовал себя лучше и подключился к наведению порядка. Я еще не совсем твердо стоял на ногах, но будущее уже не казалось мне таким мрачным. Если в течение всех четырех лет обучения моим соседом по комнате будет Эсков — такой, каким он показался мне с первого взгляда, — значит, мне крупно повезло.
В тот же вечер за ужином я увидел своего обидчика. Он сидел в одиночестве за небольшим столиком в дальнем углу столовой. Я слегка подтолкнул Эскова и кивком указал на старшекурсника.
— Его фамилия Сперри, — не раскрывая рта, промычал Эсков (курсантам первого курса не разрешалось вести разговоры во время еды). — Мне жаль тебя расстраивать, Джим, но именно он — помощник строевого офицера на нашем курсе. Мы еще натерпимся от него, прежде чем он закончит академию… Сперри, — после секундной паузы повторил Эсков, глядя куда-то вдаль. — Мне кажется, что он…
В этот момент один из старшекурсников посмотрел в нашу сторону, и Эсков так и не сказал, что ему кажется.
Но я и сам предполагал то же самое. И даже не предполагал, а был твердо уверен: Брэнд Сперри, курсант, помощник строевого офицера академии, был сыном Хэллэма Сперри, владельца многомиллионного состояния и мэра подводного города Тетис в Маринии.
Что-то в лице молодого Сперри показалось мне в этот раз знакомым — знакомым и угрожающим. Тогда я не смог понять почему.
Теперь я понял это. Я много раз видел Хэллэма Сперри на фотографии, а курсант за маленьким столиком выглядел точь-в-точь так же, как его отец в те времена, когда была сделана фотография. Старший Сперри сфотографировался вместе с моим отцом и дядей Стюартом в те годы, когда вся Мариния состояла из пары небольших подводных сооружений, а трое мужчин на фотографии были еще очень молоды. Это было задолго до того времени, когда острое соперничество разделило Сперри и Иденов. Задолго до того времени, как умер мой отец, задолго до того, как его имя засияло в лучах славы, а состояние и недвижимость обратились в прах.
Я поднес ко рту вилку тем характерным движением, которое утвердилось среди моряков еще со времен парусного флота. Унаследовав традиции старого Аннаполиса, Вест-Пойнта и Академии в Колорадо, Академия подводного флота создала тысячи своих обычаев и правил, которые могли сбить с толку таких, как я, салаг-первогодков. Я волновался так, что не чувствовал вкуса пищи.
