Кажется, я успела прикрыть лицо руками — чисто рефлекторно, потому что разум застыл, впал в ступор, потрясенный видом водяной массы, на краткий миг словно бы зависшей рядом и над кораблем. Круто изгибающаяся поверхность волны и почти сорванный ветром гребень образовали... больше всего это походило на газетный лист, сворачиваемый неведомым титаном в трубку. Или незаконченный тоннель — тоннель, ведущий, должно быть, прямиком в преисподнюю.
В следующий миг волна обрушилась на нас.
Ни один корабль, созданный руками людей или эльфов, никогда бы не сумел пережить этот удар. Его бы раздавило, разметало, размололо в щепки, в труху, в пыль, вогнало бы в черноту глубин до самого дна. Но творение издавна славных своей недоверчивостью к водной стихии гномов, видно, от киля до клотика пропиталось родительским упрямством — а настоящего гнома редко кому удается уложить одним ударом. Даже очень сильным...
«Принцесса Иллика» закричала, словно насмерть раненный зверь — страшно, надрывно, хрипя перегруженным сверх всяческих расчетов металлом. Толстые стекла рубки, способные, как уверяли нас, выдержать выпущенную в упор винтовочную пулю, разлетелись, словно обычное витринное стекло от удара булыжника, — и вслед за их осколками в рубку хлынул Тихий океан. Не весь, понятное дело, не целиком — а так, пара-тройка миллионов галлонов.
Меня подхватило, закружило, потащило, ударило... нет, сначала пару раз легонько приложило, а потом хряснуло по-настоящему. Так, что руки-ноги сразу решили — довольно с них надрываться, суматошно молотя по воде и всяким бултыхающимся в ней твердым предметам, лучше тихо-смирно полежать на полу, то бишь палубе... а еще вернее, на дне рубки. Голова, правда, следовать за ними не захотела, потому что, как запоздало осознала я, кто-то пытается сорвать с меня остатки скальпа.
— Дверь! — заорал прямо в лицо кто-то ярко-красноглазый, с белыми полосками клыков. — Надо.. — В этот миг мне в солнечное сплетение с маху врезалось что-то твердое и тяжелое.
Сознания я, впрочем, не потеряла — просто на несколько мгновений выпала из окружающей действительности. Впав же обратно, обнаружила, что уже держусь на воде вполне самостоятельно, без посторонней помощи... вернее сказать, сижу в ней. Сказывается, не так уж и много ее успело нахлестать. Рубка резко накренилась вправо, и меня тут же снесло вниз, к переборке, меланхолично прикидывавшей — не испробовать ли ей себя в роли дна? Здесь было глубже, можно было даже попытаться встать на ноги, но вот только палуба упорно ускользала из-под подошв. Бросив взгляд на уцелевшее стекло слева, я увидела, как давешняя водяная стена с бешеной скоростью уносится куда-то вверх. Очень, очень завораживающее зрелище. Я смотрела на него секунд пять, потом сообразила, что это не вода возносится в небо, а мы летим вниз, скользя по внешнему склону исполинского вала. Полет этот длился казалось, бесконечно. Мы падали, падали, падали и наконец упали!
