Когда наваливалось одиночество, она плакала. К началу съемок запиралась в номере отеля. Не скоро к ней возвращались силы и красота. Мне нетрудно было догадаться о том, что она желала в глубине души. Всем сердцем надежности, покоя, того, что могло бы сулить, наконец, обеспеченное будущее. Что касается меня, то я не мог превратиться в канцелярскую крысу, зарплаты которой едва хватает на то, чтобы метаться между женушкой и палисадником. Признаюсь, я принимал допинг. Жаждал скорости, аплодисментов, восторгов. Мне нравилось, когда актеры, операторы спрашивали наперебой: "Не очень ушибся, Ришар? Ты молодчина! Давай, давай, еще один дубль!" И я опять летел по воздуху.
...За рулем мощного "бьюика" явился Фроман. Я ничего не помню о самой катастрофе. Проснулся на узкой кровати; не мог пошевельнуться не только из-за трубок, связывавших меня, как водолаза, которого поднимают из морских бездн, но прежде всего из-за... не знаю, как это объяснить... из-за отсутствия плотности; казалось, на мне кожа другого человека. Иза держала мою руку. В комнате находился человек в белом халате, печально смотревший на меня, словно раздумывая, не лучше ли прикончить меня одним ударом. Я понял, что пострадал очень серьезно. Человек произнес несколько ученых фраз, означавших истину и одновременно скрывавших ее. "Надо ждать, - сказал он в заключение. Иногда время делает чудеса".
Когда раненому говорят о чуде, он понимает, что обречен пожизненно. Но на что в точности я был обречен? На то, чтобы ходить с палкой? Наконец я сформулировал ее, эту истину, сам сформулировал, дрожа и обливаясь холодным потом, когда понял, что не могу пошевельнуть пальцами ног... ступнями... голенями, коленями. Я по пояс погрузился в своего рода небытие. От такого открытия леденеет сердце, и все-таки нужно много времени, чтобы истина дошла до сознания. С ремеслом... покончено. Неужели я стану обрубком, которого будут вывозить в инвалидной коляске? Никогда не допущу подобного унижения для Изы. Но на что мы будем жить? Иза не отходила от меня.
- Тебе больно?
- Нет, нисколько. Я бы отдал что угодно, лишь бы чувствовать боль.
- Хирург сказал, что, может быть, все наладится.
- Он лжет.
- Господин Фроман не оставит нас.
- Кто такой господин Фроман?
- А это тот самый, что налетел на нас.
В то время, как меня душила ненависть, она говорила о нем не поперхнувшись.
- Где он прячется?.. Почему я еще не видел его?
- Он справляется о тебе ежедневно. Придет, как только сможет.
