- Ничего. Крепкий тип. Износу не было. Вас это беспокоит, патрон?
- Пожалуй, да.
Тишина. Гарнье шарит по карманам, выуживает помятую сигарету, закуривает. Комиссар подвигает поближе к нему листки бумаги, на которые сыплется пепел.
- Это из лаборатории. Ничего нового. Пуля револьверная. По всей вероятности, револьвер принадлежал Фроману со времен Сопротивления. Отпечатков пальцев много, но все - его собственные. Мы топчемся на месте.
Гарнье показывает газету, роняет несколько горящих крошек табака.
- Осторожно, - говорит Дрё. - Устроишь пожар. Езжай. Кстати, бесполезно допрашивать помощников Шамбона. Скорее, низший персонал... секретарш... Разузнай, о чем говорит народ. Меня это интересует в первую очередь. Потом разберемся. И не забудь о налогах. Я пытаюсь связаться с нотариусом, но линия занята.
- А кто нотариус?
- Мэтр Бертайон. Это имя записано в блокноте Фромана. Сегодня утром в одиннадцать он собирался встретиться с ним.
- Странное совпадение. Мне кажется, это дело...
Звонок прерывает разговор. Дрё берет трубку и передает параллельную Гарнье.
- Нотариус у телефона, - отвечает голос.
- Спасибо, Поль... Алло! Мэтр Бертайон?.. Это комиссар Дрё. Я по поводу кончины президента Фромана... Мне известно, что он собирался встретиться с вами сегодня утром. Не могли бы вы сказать, с какой целью?
- Это ужасно, - начинает нотариус. - Такой замечательный человек! Какая утрата для города!
Прикрывая рот рукой, Гарнье шепчет: "А ведь он серьезно!"
Дрё делает большие глаза и продолжает:
- Вам известно, мэтр, о чем он хотел с вами говорить?.. Это очень важно, и вы можете, не нарушая строгой профессиональной тайны, сообщить мне, имел ли визит президента Фромана отношение к его распоряжениям относительно завещания.
Нотариус колеблется.
- Я нарушаю правила, - замечает он. - Но совершенно конфиденциально, конечно, я могу сказать, что он намеревался изменить свое завещание.
- В каком духе?
- Этого я не знаю. Когда я спросил его, насколько дело срочное, он ответил: "Да, это по поводу моего завещания. Я хочу его иначе сформулировать". Вот и все. Он мне ничего не пояснил. Только записал нашу встречу на сегодня.
- Когда это было?
- В пятницу. Во второй половине дня.
- А на следующий день вечером он покончил с собой... Он был взволнован, разговаривая с вами?
- Нисколько. Но он был не из тех, кто дает волю своим чувствам.
- Как выглядит завещание?
- Все переходит его сестре и, следовательно, косвенным образом, его племяннику, господину де Шамбону. Но и своей молодой жене он оставил приличный капитал. Достаточный, чтобы жить на широкую ногу. Я не помню всех условий завещания, но могу вас заверить, что он распорядился всем с большой щедростью.
